было бы великолепно, — прошептала Грейнджер. — И ещё кое-что. Нам всё-таки удалось незаметно получить послабление в законе о Статуте! Мы сможем лично приходить к детям, достигшим пятилетнего возраста, и предлагать родителям посещать наше заведение, вместо обычной школы. Ох, вы бы видели лицо Дамблдора, когда он узнал об этом… Это напечатают в начале мая, когда приют начнёт работать официально.

Миранда смотрела на неё, открыв от удивления рот.

— В таком случае, я решительно не понимаю, почему Дамблдор отказался давать вам имена маглорождённых детей, — сказала она. — Откуда, по его мнению, вы будете их брать?

Гермиона не нашлась с ответом. Она тоже не понимала. И не понимала, почему Министр не надавил на директора. Было похоже, что их вывезли на середину озера, в надежде, что они утонут. В любом случае, все послабления, которые им дали, в надежде, что они не смогут достать имена маглорождённых, были им на руку.

Когда празднование подходило к концу — Миранда и Гиппократ собирались возвращаться в больницу, а Гораций в школу — Гермиона поняла, что пора решаться.

— Пока вы все не разошлись, — сказала она, левитируя перед собой торт (по крайней мере внешне он выглядел не очень плохо), усыпанный волшебными свечами с разноцветными маленькими огоньками, — пора задувать свечи!

Гектор усмехнулся, но, закрыв глаза, задул свечи, под аплодисменты.

Гермиона принялась разрезать бисквиты, а эльфы раскладывали кусочки на тарелки и раздавали гостям.

— Хм, неплохо, дорогая, — протянул Гектор; на нём скрестились непонимающие взгляды. — Гермиона сама его приготовила, — пояснил он, самодовольно усмехнувшись.

— Ты умеешь готовить? — спросил каждый на свой манер, но было кое-что общее: удивление.

Гермиона вспыхнула, отвернувшись.

И, конечно, каждый высказал своё мнение, попробовав торт. Даже если они ради приличия хвалили его — Гермионе было наплевать.

Риддл, впервые за вечер оторвавшись от Сметвика, подошёл к Гермионе.

— Это правда вкусно, — искренне сказал он.

— Главное, не привыкай к этому, — проговорила ведьма, зацепив кончиком пальца немного крема с его торта и облизав его.

Глаза Тома потемнели.

— Играешь с огнём, — опасно тихо произнёс он.

— Я была бы не против сгореть, — в тон ему ответила Гермиона.

Казалось, что это невозможно, но зрачок практически полностью поглотил ультрамариновую радужку.

Он отошёл от неё, когда Гектор вызвался проводить гостей. Они все направились в кабинет Гектора. Прощаясь, гости исчезали в камине, и, когда Том открыл рот, чтобы попрощаться тоже, дядя его опередил:

— Оставайтесь у нас, Том. Я уже отправляюсь отдыхать. — Риддл метнул в её сторону вопросительный взгляд, но Гермиона лишь пожала плечами, мол «тебе решать». — А утром Гермиона накормит нас завтраком, который приготовит сама, — добавил последний аргумент Гектор, — у неё очень хорошо выходит, — а, вот этот был последним.

— Хорошо, спасибо, — усмехнувшись, согласился Том.

Гектор быстро отправился в свои покои, а Гермиона потащила Тома в свои. Она действительно собиралась сегодня сгореть, выплеснуть накопившиеся эмоции. Риддла, казалось, порадовал её энтузиазм. Ведьма наложила на комнату муффлиато, и толкнула Тома на кровать, заваливаясь сверху.

— Знаешь, это было необычно, — сказал он, в перерывах, между поцелуями.

Гермиона слегка отстранилась.

— Что именно? — спросила она, вытягивая пуговицы его рубашки и петличек, для разнообразия, без магии.

— Такие семейные посиделки, это приятно.

Из неё снова будто выбили весь дух. Потому что она, конечно, подумала о том, что у Тома не было такой семьи, и он жил все тридцать семь лет без этого. Без тепла, просто не зная, что это такое. Сама она ещё помнила праздники с родителями, потом с друзьями. Такое не забывается даже за восьмилетний перерыв. Но это невозможно себе представить, если был лишён этого с детства.

И, конечно, её глаза снова защипало.

— Ну, теперь у тебя есть я, ведь так? — спросила она.

И Том кивнул, прижимая ведьму к себе, и втягивая её в поцелуй.

Очистив голову от лишних мыслей, Гермиона с энтузиазмом ответила, распахивая полы рубашки, и проводя по горячей коже руками — от плеч к низу живота. Когда её пальцы прошлись по кромке брюк, Риддл сдавленно застонал. Он опустил руки на её бёдра, но Гермиона откинула их.

— Сегодня я главная, — прошептала она ему в губы.

Риддл хмыкнул. Его тело ощутимо напряглось, когда девушка привязала его руки к столбикам кровати. Он был красив, как Бог. Она отстранилась, оценивая проделанную работу, а потом принялась медленно снимать его брюки — как всегда, без белья — смотря ему в глаза. Взгляд то и дело соскальзывал к его члену, который возвышался над телом.

Гермиона почувствовала, что краснеет. Она никогда не разглядывала Тома — вот так откровенно и открыто. Насладившись прекрасным видом, она опустила ладошку на член, размазывая смазку большим пальцем. Внизу живота собралось тепло, в трусиках стало влажно, но она решила, что хочет попробовать его на вкус, прежде, чем вытрахает все эмоции.

Её губы опустились на член, и Том сдавленно застонал. Девушка продолжала смотреть на него, Риддл же прикрыл веки и откинул голову назад, его кадык то и дело подёргивался от сдерживаемых стонов. Она опускала и поднимала голову, вычерчивая языком дорожки по всей длине члена, и, когда дыхание Тома окончательно сбилось, она ускорилась. Он кончил, протяжно застонав, и Гермиона глотнула. Взгляд Риддла был одновременно восхищённым и таким тёмным, возбуждённым, что Грейнджер почувствовала практически физическую боль от того, как сильно она его хотела.

Осыпая поцелуями каждый участок его тела от низа живота до губ, Гермиона навалилась на мужчину сверху, с удовольствием отметив, что он уже готов ко второму разу. Она приподняла бёдра и направила рукой член, насаживаясь на него. Из груди вырвался то ли рык, то ли стон, и Грейнджер полностью отстранилась, настраиваясь на новый ритм. Пульс зашкаливал. Руки Тома забились в верёвках, но ведьма не отпускала его, двигаясь в удобном ей темпе.

— Гермиона, — прохрипел маг, закидывая голову назад.

Грейнджер чуть ускорилась.

Её горячие ладони скользили по телу мужчины, а из его горла вырывались стоны, которые он перестал сдерживать. Осознание, что Риддл потерял контроль, заводило ещё больше. Она опустила пальцы на клитор, и Том зарычал. А в следующую секунду, её обвили крепкие мужские руки с остатками верёвки на запястьях, и она воскликнула, когда Риддл перекатился, подминая её под себя.

— Ведьма, — прошептал он, склоняясь к ней. — Моя. — Он вышел и резко вошёл на всю длину. — Моя. — Он повторил движение.

И повторял раз за разом, пока она не кончила, извиваясь под ним, чувствуя вес его тела, царапая ему спину. Его движения стали хаотичными и более резкими, и Том тоже кончил,