Взятые все вместе, эти факты подталкивают к выглядящему неопровержимым выводу: Императорский Японский Флот просто не понимал характер войны, которую сам же и начал в 1941 году. Великую индустриальную державу можно победить только в результате затяжной борьбы, однако Императорский Флот надеялся уничтожить американский флот и подорвать решимость американцев сражаться, ведя оборонительные бои в западной и центральной части Тихого океана в течение следующих 3 лет. За исключением Иноуэ и еще нескольких офицеров, мысливших так же, как он, никто из японских адмиралов, в том числе и Ямамото, даже не представлял, как следует вести воздушную войну на Тихом океане. Они не догадывались, что американцы могут смять оборонительные позиции японцев в центральной части океана. Они даже не подозревали о важности защиты морских коммуникаций, от которых прямо зависела способность Японии продолжать войну. Японские адмиралы по-прежнему исповедовали доктрину «решающего сражения», то есть совершенно не знали историю войны на море. Даже обладая неоспоримым превосходством в силах, англичане никогда не получали господство на море в результате одного боя, и никогда одна победа не вела автоматически к такому господству. Британское господство на море стало результатом серии успешных войн, подкрепленных победами в морских сражениях. Но даже самые громкие из этих побед не устраняли необходимости продолжать блокаду вражеского побережья и прикрывать свое торговое судоходство. Императорский Флот подражал англичанам, но как-то очень выборочно. Успешные локальные войны против Китая и России в начале века убедили японцев в верности их концепции господства на море, хотя она была основана на довольно специфическом опыте. Нет никаких свидетельств, что Ямамото сознавал порочный характер японской доктрины морской войны; судя по всему, он разделял общие заблуждения своих коллег. Сформулируем проще: несмотря на несомненные технические достижения и тактическое искусство, японский флот не понимал сути войны, а Ямамото не обладал искрой гения, которая позволила бы ему подняться над средой, воспитавшей его.

Если сразу было ясно, что стратегические дарования Ямамото довольно сомнительны, то в ходе боев на Гуадалканале с августа 1942 по февраль 1943 года, а также во время воздушного наступления на юго-западе Тихого океана в апреле 1943 года выяснилось, что и на тактическом уровне он действует далеко не лучшим образом. Хотя главная причина поражения японцев в борьбе за Гуадалканал была скорее стратегической, чем тактической, Объединенный Флот слишком медленно реагировал на изменения ситуации, а действия командования в ходе двух авианосных боев — у Восточных Соломоновых островов в августе и у островов Санта-Крус в октябре 1942 года — были откровенно неудовлетворительными. В обоих сражениях японцы упрямо дробили свои силы, что уже привело к катастрофе при Мидуэе. В результате они упустили шанс добиться серьезных успехов, хотя исход боя у Санта-Крус был для них благоприятным. Попытка выдвинуть вперед артиллерийские корабли, чтобы они приняли на себя удары, которые могли обрушиться на авианосцы, оказалась неудачной. Такое построение не могло заменить эффективного многочисленного прикрытия, которое уже в 1942 году требовалось всем авианосцам.

Ямамото оказался неспособен пересмотреть доктрину и тактическую организацию флота. Японский флот до самого конца войны продолжал исповедовать порочные принципы, показав поразительную неспособность извлекать уроки в ходе войны. Мы уже говорили, что Ямамото оказался неспособен подняться над системой, но при этом он оказался поразительно похож на своих коллег и в другом отношении. Одним из самых неожиданных выводов, сделанных в результате тихоокеанских кампаний, было то, что большинство японских командиров оказалось начисто лишенными боевого чутья. Они не могли найти противника, не могли правильно оценить его намерения, не могли пересмотреть планы в ходе боя, чтобы превратить поражение в победу.

Японское воздушное наступление в апреле 1943 года достаточно ясно показывает, что и сам Ямамото плохо читал азбуку боя. Он оказался совершенно неспособен правильно спланировать действия Объединенного Флота в середине войны. Целью японцев была нейтрализация американской воздушной мощи на юго-западе Тихого океана, на худой конец они желали бы замедлить наращивание сил американской авиации на этом театре. После проигранной кампании на Гуадалканале, когда за 6 месяцев японцы потеряли 893 самолета, они предприняли воздушное наступление. Оно вылилось в 4 налета, ни в одном из которых не участвовало более 180 самолетов. С 7 по 14 апреля японцы атаковали базы союзников на Гуадалканале, в бухте Оро, бухте Милн, в Порт-Морсби. Как могли такие налеты, проводимые довольно слабыми силами, разрозненные по времени и месту, принести результаты, которых японцы не могли добиться в течение последних 9 месяцев, — совершенно непонятно. Тем не менее, Ямамото охотно поверил преувеличенно оптимистичным рапортам пилотов о результатах, которых они добились. Его смерть 18 апреля стала результатом веры адмирала в успех своего воздушного наступления. Его самолет был сбит американскими истребителями, взлетевшими с Гуадалканала, «нейтрализованного» еще 7 апреля.

Любая попытка оценить действия Ямамото как командующего должна делаться на основе опыта тех лет, когда в его распоряжении находилось самое крупное и самое эффективное морское соединение в мире. В эти годы Ямамото являлся верховным арбитром в области определения стратегии флота. Его позиция как командующего флотом и авторитет неизмеримо окрепли после Пирл-Харбора, что позволило Ямамото больше не считаться с Морским Генеральным Штабом. Такое разделение власти и способность командующего флотом диктовать свою волю вышестоящему командованию лишь еще раз демонстрируют разницу между Японией и демократическими державами, что делает для западного историка попытку оценивать Ямамото еще более трудной. Действия японского флота во многих случаях для нас просто необъяснимы. Когда командир дивизии авианосцев контр-адмирал Тамон Ямагути узнал, что его соединение не будет участвовать в атаке Пирл-Харбора, он напился до невменяемости и набросился с кулаками на адмирала Нагумо. От расправы того спасли штабные офицеры, после чего Нагумо согласился привлечь к операции и дивизию Ямагути. Это был тот самый Нагумо, который в 30-е годы сам пытался давить на адмирала Иноуэ, довольно откровенно угрожая убийством, так как считал политику Иноуэ слишком умеренной. На всех уровнях командования мы видим попытки подчиненных манипулировать командирами и чрезмерное уважение высших командиров к низшим, особенно к штабам. Все это ничуть не походило на отношения Каннингхэма или Нимица со своими офицерами. Поэтому крайне сложно сказать, на ком именно в Императорском Флоте лежала ответственность за принятые решения, и вообще, отвечал ли хоть кто-то за них. Для правильной оценки роли Ямамото исключительно важно найти ответ на этот вопрос, но, судя по всему, такого ответа просто не существует.

Ямамото повезло в одном отношении — он очень вовремя погиб. Пока он находился на посту командующего Объединенным Флотом, Япония добилась самых громких побед. Ямамото ушел со сцены еще до того, как контуры поражения стали реальными. Ответственность за проигранную войну легла на его преемников, хотя нет никаких оснований полагать, что Ямамото действовал бы удачнее, чем они, когда японцы пытались остановить продвижение американцев через Тихий океан. Его достижения на посту главнокомандующего Объединенным Флотом были отражением общих успехов Японии в Тихоокеанской войне. В действиях адмирала можно найти элементы оригинального мышления и даже таланта, однако им не хватало настойчивости, необходимой для подкрепления этих качеств и их полного использования. Это недостаточное упорство Ямамото на посту командующего флотом находится в странном противоречии с его действиями на посту заместителя морского министра Ионаи, который отмечал настойчивость и упорство, дополняющие живое воображение его более талантливого подчиненного.