— А какие есть варианты? — спросил Вадим. Профессор улыбнулся, вновь пригладил бородку, и сказал, побарабанив кончиками пальцев по крышке стола: — Я бы предпочёл не говорить. Скажу только, что у нас есть план действий на всё, что люди только могли себе представить. Думаю, не случайно искин исчез из поля зрения. Не сомневаюсь, что она хочет усыпить нашу бдительность. Скажу сразу, Вадим: каждое следующее создание синтезированной реальности крайне опасно для вас. Но именно в такой реальности может быть решение кризиса — кто знает, может поэтому эта стихия пробудилась в вас две с лишним недели назад. Наша основная задача сейчас — охранять вас и Галину.

Вадим кивнул и вытер лоб тыльной стороной ладони.

— Кысь поручилась за вас двоих, — сказала Лаки, взяв Галину за руку. — Она знает нас всех, но поручилась, перед Вероникой, только за вас. Никто не знает, почему — но это должно быть важно. Если честно, я немного завидую, — добавила она, и все вокруг невольно улыбнулись.

— Ну, не будем падать духом, — потёр ладони Профессор. — Если отдохнули — всегда найдётся занятие. Док, что там?

— Команда прибыла в Долину Смерти, — сказал Док. — Есть картинка. Думаю, вам понравится.

* * *

Картинка как картинка. Фотографии из Долины Смерти не могут не впечатлять, там не бывает скучных пейзажей, но…

Ровная и плоская, как сковорода, долина. Удивительно плоская — хотя не видно признаков искусственной обработки. И совершенно неуместный предмет посреди пустынного великолепия: куб, на вид металлический, длина ребра девяносто сантиметров.

Все исследования проводили роботы разведчики — пусть и выглядели комично на кадрах, но техника безопасности — превыше всего.

— Подтверждаю, это тот самый шлюз, с которого велась трансляция, — сказал Крис Парсонс — именно он руководит операцией. — Шлюз активен. Это массовая модель, нет признаков ловушек — мы поместим его в силовой контур, затем проведём демонтаж.

— Группа, доложившая о вычислении всех этих квадриллионов, закончила прямую трансляцию, — доложил Док. — Теперь они общаются на сетевом форуме. Физический адрес, с которого ведётся общение, обнаружен, мы ведём наблюдение за этим домом и его обитателями.

— Скорее всего, эффектор, — предположил Профессор. — Ему выдали, что публиковать, и все необходимые подробности, чтобы поддерживать беседу. Узнаем, когда задержим.

Силовой контур — сложную номограмму — роботы устанавливали вдвоём. Через три минуты металлический куб внезапно потускнел — включился и работает силовой контур. Теперь, если произойдёт взрыв, или последует выброс чего-либо вредоносного, контур ослабит воздействие, поглотит большую часть энергии ударной волны или иного поражающего фактора.

— Да, мы используем его, — сказал Травматург вполголоса. Галина вздрогнула.

— Простите?

— Мы используем силовой контур, когда участвуем в спасательных операциях. Вы подумали, сколько жизней можно было бы спасти им.

— Вы тоже мысли читаете?! — глаза Галины широко раскрылись.

— Нет, предугадываю. Крис, что там с кубом?

— Есть пальчики, есть биологические следы, отправили на идентификацию. Мне непонятно другое. Видите данные радиолокации?

На экран вывели график — вяло ползущая линия. Практически ровная, каждые несколько секунд она ощетинивалась зубцами — и вновь успокаивалась.

— Передача каждые двадцать семь и три десятых секунды, продолжительность две с половиной секунды, — доложил Парсонс. — Устанавливаем источник.

Ещё через пять минут роботы обозначили на поверхности камня предполагаемую область — поперечником около шестидесяти метров. Ещё через три минуты роботы построили ещё несколько номограмм…

…и перед зрителями обозначился висящий в воздухе прямоугольник — вполне можно считать дверным проёмом. Непроницаемо-чёрный. И каждые двадцать семь секунд там словно снимали штору — на пару секунд становился виден интерьер помещения по ту сторону.

— «Дымка», Профессор, — доложил Парсонс. — Нет фильтрации, пройти может кто угодно. Робот сейчас проверит зондом.

Едва только «дверь» в пространстве протаяла, стоящий перед ней робот ввёл в проём металлический стержень. Пара секунд — стержень словно бритвой срезали, как только «штору» опустили вновь.

— Руки туда лучше не совать, — пояснил Парсонс. — Впервые фиксирую «дымку» такой конфигурации. Мы отправляем внутрь мобильные зонды.

Зонды — механические «зверушки» размером с кокосовый орех — впрыгнули внутрь без последствий.

— Что-то странное, — сказал Парсонс ещё через пару минут. — Связь устойчивая, но… Профессор, фиксируем сдвиг времени. Через пять минут уточню.

Команда переглянулась друг с дружкой, и Травматург присвистнул.

— Сдвиг времени? — приподнял брови Док. — Что он хочет сказать — там, внутри, сингулярность?! Чёрная дыра?

— Наоборот, — голос Парсонса. — Мы ещё уточняем. Время внутри течёт в пять с лишним раз быстрее. Поперечник области синхронизации около метра в обе стороны.

— Попробуйте вывести один из зондов, — предложил Профессор.

Не получилось — зонд словно застревал в невидимой патоке, вязнул в воздухе. Ни с разбегу, ни прыжком — выйти изнутри «дверного проёма» не получалось. Наконец, зонд выпустил шесть лап, взобрался на стену напротив и впрыгнул в проём, едва тот открылся.

Треск и скрежет — наружу вылетело облачко тончайшей пыли.

— Не может быть! — воскликнул Парсонс. — «Скрученное время»?! Профессор, зонды зафиксировали ещё один такой же проход, на другой стороне кольцевого коридора. Точно так же, две целых сорок семь сотых секунды просвета, цикличность двадцать семь целых и три десятых секунды. Я отправляю внутрь зонды автономной диагностики, сейчас запрошу с базы столько, сколько есть в резерве.

— Что такое «скрученное время»? — поинтересовалась Галина. — Как такое возможно, чтобы время там шло быстрее?

— Теоретический конструкт. — Профессор пригладил бородку. — Хотя, видимо, уже не только теоретический. Профессор Банах упомянул про вероятностные ветви, про поливариантность Вселенной, верно?

Галина и Вадим кивнули.

— Если вкратце: есть теоретическая модель перераспределения вероятностных линий: такая, где мы как бы уплотняем время — сгущаем, концентрируем области вероятности.

— И разрежаем где-то ещё? — уточнил Вадим.

— Верно. Такую номограмму не удавалось построить даже в микроскопическом объёме, не хватало вычислительной мощности.

Все переглянулись.

— То есть у кого-то нашлась такая мощность, — заключил Вадим. — Я даже могу предположить, у кого. А почему зонд превратился в порошок?

— Его атомы частично перераспределились между разными вероятностными ветвями. — Док покачал головой. — Собственно, поэтому никто в своём уме не пытался сделать подобную конструкцию. Попасть внутрь можно, хотя это значительные механические нагрузки. А вот выйти уже не получится.