4. Если Япония откажется от своих концессионных прав по углю и нефти на Северном Сахалине на условиях справедливой компенсации.

Комментарий. Здесь следует иметь в виду, что СССР давно ставил этот вопрос. По возвращении Молотова из Берлина и во исполнение указания Сталина о скорейшем заключении с Японией пакта о нейтралитете и о ненападении, Молотов имел ряд продолжительных бесед с японским послом в Москве на эту тему. Суть их сводилась к тому, что во избежание инцидентов, аналогичных тем, что имели место между Японией и СССР в 1938 и 1939 гг., Советский Союз откровенно предлагал Японии заключить такой пакт, что было бы выгодно и Японии тоже, если даже и не больше СССР. Но на условиях отказа владения Северным Сахалином и от концессионных прав по углю и нефти в указанном регионе. СССР честно и открыто предлагал Японии не только полную нормализацию межгосударственных отношений, но и солидную компенсацию за это, а также поставки и угля, и нефти в Японию. Кроме того, было предложено урегулирование спорных вопросов по рыболовству в этой зоне, что для японцев имело стратегическое значение, так как от этого зависит продовольственная безопасность Страны восходящего солнца. Увы, тогда японцы уперлись. Лишь к 13 апреля 1941 года удалось сломить их упрямство и подписать с Японией пакт о ненападении, сыгравший положительную роль в ликвидации угрозы открытия второго фронта против СССР на Дальнем востоке, хотя, конечно, Япония и пакостила нам всю войну.

Сообразно с изложенным должен быть изменен проект протокола к Договору 4-х держав, представленный г-ном Риббентропом, о разграничении сфер влияния в духе определения центра тяжести аспирации СССР на юге от Батума и Баку в общем направлении к Персидскому заливу.

Точно так же должен быть изменен изложенный г. Риббентропом проект протокола — Соглашения между Германией, Италией и СССР о Турции в духе обеспечения военной и военно-морской базы СССР у Босфора и Дарданелл на началах долгосрочной аренды с гарантией 3-х держав независимости и территории Турции в случае, если Турция согласится присоединиться к четырем державам.

В этом протоколе должно быть предусмотрено, что в случае отказа Турции присоединиться к четырем державам, Германия, Италия и СССР договариваются выработать и провести в жизнь необходимые военные и дипломатические меры, о чем должно быть заключено специальное соглашение.

Равным образом должны быть приняты: третий секретный протокол между СССР и Германией о Финляндии; четвертый секретный протокол между СССР и Японией об отказе Японии от угольной и нефтяной концессий на Северном Сахалине; пятый секретный протокол между СССР, Германией и Италией с признанием того, что Болгария, ввиду ее географического положения, находится в сфере безопасности черноморских границ СССР, в связи с чем считается политически необходимым заключение пакта о взаимопомощи между СССР и Болгарией, что ни в какой мере не должно затрагивать ни внутреннего режима Болгарии, ни ее суверенитета и независимости»[377].

В Берлине прекрасно поняли, что это жесткий советский ультиматум в интересах безопасности СССР, и потому ничего не ответили. И более того, всякий интерес даже к разговорам на тему о пакте четырех у Берлина пропал начисто. В этот момент Гитлер и его генералы уже завершали разработку конкретного плана агрессии против СССР.

ИЗ ТЕИЕГРАММЫ ПОИНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕASI СССР В ВЕИИКОБРИТАНИИ И. М. МАЙСКОГО В НКИД СССР

«18 декабря 1940 г. Немедленно. Строго секретно

1. Из чешских источников[378] сообщают как вполне достоверную информацию следующее: 29 ноября Кейтель выступал в Берлине на собрании высшего ком[андного] состава германской армии (начальники корпусов и дивизий, генштаба и прочие) и сделал ряд важных сообщений и разъяснений. Прежде всего, он коснулся визита т. Молотова в Берлин, с удовлетворением констатировал, что СССР продолжает сохранять нейтралитет и что таким образом Германии с Востока не угрожает опасность, но затем в чрезвычайно резких выражениях заявил, что по большим вопросам политики «с русскими очень трудно разговаривать», что «русские слишком отсталы и некультурны» и что в силу этого они в таких вопросах «ничего не понимают». Кейтель дал при этом явно понять, что фюрер очень недоволен нежеланием «русских» вести разговоры о «новом порядке в Европе» и вообще о разделе мира на «сферы влияния»...

... 4. Кейтель говорил также, что немцы подготовляют к весне 1941 года сокрушительный удар против Англии, ибо без разгрома последней не может быть ни победы, ни конца войны. После этого Германия сможет заняться другими проблемами, в частности возможно дальше на Восток оттеснить СССР. Майский»[379].

Комментарий: 1. К моменту этого выступления Кейтеля германский генштаб почти закончил подготовку плана «Барбаросса». 18 декабря 1940 г., когда директива № 21 была подписана, Гитлер выступил на расширенном совещании офицеров германской армии с пространной, но резко антисоветской речью. В отличие от заявления Кейтеля, план «Барбаросса», которым руководствовался Гитлер в своей речи, предусматривал нападение Германии на СССР не после, а до «сокрушительного удара по Англии». В Германии текст этой речи Гитлера не был опубликован, однако несмотря на это, берлинская резидентура НКВД зафиксировала этот факт и в своем сообщении в Москву указала, что выступая перед пятью тысячами выпускников военных училищ рейха, Гитлер резко высказался против «несправедливости, существующей на земле, когда 60 млн. великороссов владеют 1/6 частью земного шара, а около 90 млн. немцев ютятся на клочке земли» и призвал молодых офицеров к устранению этой «несправедливости»[380]. На следующий день — 19 декабря 1940 г. — изложение речи Гитлера было напечатано американской газетой «Нью-Йорк таймс».

2. В мемуарах Г. Гудериана отмечается, что в 1940 г. военные действия Италии в Греции и политика Германии в Румынии привели к усилению напряженности между Германией и Советским Союзом. Для устранения этой напряженности германская сторона и пригласила В. М. Молотова в Берлин. Как пишет Гудериан, в беседах с ним А. Гитлер выражал убеждение в неизбежности войны Германии против Советского Союза[381].