— Тогда все и вправду решено, — заключила она.

После нескольких месяцев отсутствия граф Гленкирк вернулся ко двору. Он ездил в Шотландию осматривать свои огромные владения. Становилось все труднее и труднее служить Якову Стюарту и блюсти собственные интересы. Гленкирк — его родное поместье без Изабеллы и детей приходило в запустение. Его мучили воспоминания: и не только о жене и семье, но о родителях, бабушке с дедушкой и даже легендарной прапрабабушке Джанет Лесли, о которой в округе вспоминали до сих пор. Но все они давно ушли, и в своем доме он был одинок. А чувствовать себя одиноким он не любил.

Он понимал, что нужно жениться вновь. Братья и сестры постоянно побуждали его к этому. Длинные серьезные письма присылала из Италии мать, где она жила со вторым мужем. Она умоляла сына найти жену. Раз в год из Америки писал отец, где обосновался с новой женой и детьми. И он убеждал сына жениться, хотя бы из чувства долга к родному Гленкирку.

Письма отца особенно раздражали графа. Патрик Лесли уехал, оставив семью, чтобы повидать мир. Когда пришло сообщение, что корабль утонул, они решили, что он погиб. Но он остался жив, хотя так и не сообщил им об этом. Симпатичный, но испорченный человек, он продолжал знакомиться с миром, а десять лет назад тайно вернулся домой, неожиданно поставив старшего сына и наследника перед фактом своего существования.

Он вовсе не хотел возвращаться к прежней жизни и испытал явное облегчение, когда понял, что ему это не грозит. Его спасение сын обещал сохранить в тайне, и с тех пор бывший граф Гленкирк постоянно поддерживал и ним связь, ежегодно отправляя письма.

После смерти Изабеллы и детей отец сочувственно отнесся к сыну, но с тех пор начал ему надоедать советами по поводу женитьбы и напоминаниями о долге перед семьей. Настойчивее же всего уговаривали братья Колин и Роберт, которым не хотелось, чтобы ответственность за Гленкирк легла на них.

— Должна же быть какая-нибудь женщина, которую ты бы согласился взять в жены и сделать матерью своих детей, — сказал ему накануне отъезда в Англию Колин Лесли. — Ведь не была же Изабелла величайшей любовью всей твоей жизни. Да и сколько времени прошло с тех пор, как она и дети умерли?

— Да, — задумчиво подхватил Роберт Лесли, — пора тебе жениться и родить наследников. Если уж в Шотландии тебе никто не подходит, присмотри женщину при английском дворе. Мы согласимся на любую — была бы крепкой и здоровой. Пусть хоть англичанка!

Выслушав братьев, граф Лесли тяжело вздохнул. Он опоздал. Женщина, на которой он мог бы жениться, вышла замуж за другого. Жасмин де Мариско. Таких, как она, ему не приходилось больше встречать. Братья не знали, что теперь его удерживала от брака не память о дорогой Изабелле, а воспоминания о Жасмин де Мариско, о той удивительной ночи, в реальности которой он теперь сомневался сам. На Изабелле его женили по расчету, но на этот раз он пойдет дорожкой матери и возьмет себе жену по любви. Без любви брак не стоит ничего.

Появившись при дворе, он первым делом столкнулся с леди Франс Ховард Деверо, графиней Эссекс. Франс Ховард считалась одной из красивейших женщин при дворе Якова Стюарта. Чувственная, с темными глазами и каштановыми волосами, она была дочерью графа Суффолка. В тринадцать лет ее выдали замуж за Роберта Деверо, графа Эссекса, но ее неприязнь к супругу ни для кого не была секретом. Несмотря на властную и страстную натуру, она, когда хотела, была обаятельной. Даже одна из ее величайших соперниц о ней как-то сказала: «Красота огромного притяжения на придворном горизонте… у ее алтаря любой мужчина делается красноречив».

— Гленкирк, негодник! А я и не знала, что ты вернулся ко двору, — бурно приветствовала Франс Ховард графа Лесли. — Боюсь, здесь мало что переменилось. Те же лица, те же скандалы. Да вот, принц Генри завел себе любовницу и не тайно, а открыто. — Франс Ховард игриво поцеловала его в щеку, и на мгновение его окутал аромат фиалок. — Ну как Шотландия? — спросила она, беря графа под руку, чтобы пройтись с ним.

— Те же лица, а вот скандалы отправились на юг вместе с королем, — шутливо ответил он. — Погода — ужасная, но это обычное явление в Шотландии. Расскажи мне о принце. Кто та леди, которой он оказал такую честь? Я всегда считал, что его фаворитка ты, Франс. Но даже до Шотландии долетели слухи, что теперь ты свой взор обратила на виконта Рочестерского. Да, а как твой муж?

Одетая в ярко-оранжевое парчовое платье с непомерно глубоким вырезом, открывавшим ее крепкую грудь, Франс Ховард ударила графа Гленкирка веером по руке.

— С Генри Стюартом я только флиртовала. Очаровательный мальчик, но еще мальчик. Муж, как всегда, надоедлив. А принц взял себе в любовницы вдову маркиза Вестлея. Должна признать, она не менее красива, чем я, — великодушно заметила Франс. — Говорят, она наполовину иностранка и у себя на родине была принцессой. Мать ее — графиня Брок-Кэрнская. Они с принцем просто без ума друг от друга. Все гадают, как долго продлится эта страсть, но хорошо уже то, что Генри не страдает пороками отца.

— Ты говоришь, вдова маркиза Вестлея, Франс? Я и не знал, что она жива. А не старовата ли она для принца? Я был знаком с молодой леди Линдли, наполовину иностранкой, а свекровь ее не знал.

— Боже, как давно тебя здесь не было! — откликнулась Франс Ховард. — Маркиза Вестлея убили в Ирландии. И его молодая вдова, Гленкирк, как раз и есть любовница принца Генри. Ее имя — леди Жасмин Линдли. Это и есть твоя знакомая?

— Да, — ошарашенно кивнул он. — Я и не знал, что она овдовела. Когда это случилось?

— Думаю, больше года назад. У нее трое детей, но все они в поместье, — объяснила Франс Ховард.

— Но они совсем маленькие, — предположил граф. — Ей следовало бы оставаться с ними, а не служить подстилкой при дворе у Генри Стюарта!

Франс Ховард рассмеялась:

— Ax, Гленкирк, как ты старомоден! На то и слуги, чтобы смотреть за детьми. Находясь здесь и служа будущему королю Англии, леди Линдли делает своим детям больше добра, чем если бы сидела с ними. Нет-нет, я нахожу, что она великолепная мать. Ее положение рядом с принцем Генри окажет детям добрую услугу.

Граф Лесли был совершенно разъярен, но сам не мог понять отчего. Он не отвечал за Жасмин Линдли, и все же мысль, что она — любовница Генри Стюарта, доставляла боль. Граф высказал свое отношение отчиму леди Линдли и; узнав, как тот относится к положению падчерицы, пришел в еще большую ярость.

Граф Брок-Кэрнский посмотрел на Гленкирка как на сумасшедшего:

— Боже, а тебе-то что до этого, Джемми? Мой отец был незаконнорожденным сыном короля. Ее мать — королевской любовницей. Что в этом плохого? Жасмин не девственница, дважды вдова. И полна желания.

— Желания? — выдавил Гленкирк. — Желания служить шлюхой принца?

— Да, желания, — подтвердил Алекс Гордон. — Ей нравится Генри Стюарт. Она сама сказала об этом матери. Да и детям не повредит ее положение любовницы принца. Малыш Генри Линдли от этого только выиграет, да и две внучки тоже.