— Я верю им, Фелис. Верю гораздо больше, чем когда-либо верила тебе.

— В таком случае ты враг Конкорда: я обвиняю и отвергаю тебя!

Эрин похолодела.

— Что?

— Они есть мерзкое зло, само существование которого противно воле Бога! — выкрикнула канцлер. Она уставила палец на Эрин, вещая словно со ступеней Главного Дома Масок. — А дав им свободу творить их кощунственную ересь, ты тем самым стала соучастницей этого зла и врагом всего того, защитницей чего лживо себя провозглашаешь!

— Да будь ты проклята, я пытаюсь все это спасти! — закричала в ответ Эрин. — Я всегда говорила, что готова на все ради сохранения единства Конкорда. Все мои действия направлены на это, и никакого зла в них нет.

— Враг! — злобно выкрикнула Коройен, брызжа слюной. Лицо ее побагровело от ярости. — Конкорд разваливается каждый день у нас на глазах. Провинции отделяются от тебя. Люди отворачиваются от тебя. Ты Адвокат рушащейся империи, а твои Восходящие дурачат тебя день за днем, дожидаясь своего часа. Оглянись!

— На что? На кого? Уж не на тебя ли? На твои убийства и пытки? Из-за тебя и твоих головорезов репутация ордена разорвана в клочья. А исправлять последствия придется мне!

— Тебе не удастся заткнуть мне рот. Ты не мой Адвокат. Ты еретичка! Я обвиняю и отвергаю тебя! Ты низложена!

В ответ Эрин закатила канцлеру такую мощную оплеуху, что голова у той дернулась, она покачнулась, поскользнулась сандалией на мраморном полу, грохнулась навзничь и при падении приложилась затылком к углу постамента, на котором стоял бюст отца нынешнего Адвоката. Эрин услышала треск. Канцлер растянулась на полу, пару раз конвульсивно дернулась и застыла.

Эрин, чья рука еще гудела от удара, изумленно уставилась на нее. Позади послышался звук. Дверь!

— Всем оставаться снаружи, — произнесла она, стараясь, чтобы это прозвучало как можно спокойнее. — Все в порядке. Просто мелкое происшествие.

Она опустилась на колени рядом с Коройен, и ее пробрала дрожь. Голова канцлера была расположена под таким углом к телу, что все становилось ясно с первого взгляда.

— Нет! О нет! — повторяла Эрин снова и снова. Она протянула руку и убрала с лица Фелис прядь волос. — Пожалуйста, нет!

Эрин сглотнула тяжелый ком. Подступали слезы, кровь стучала в висках, губы вдруг пересохли. Она уставилась на ладонь, которой нанесла удар и которую теперь жгло, тяжело всхлипнула и тут же сжала губы.

Дверь распахнулась. Эрин вскинула глаза и встретилась со взглядом Пола Джереда. Он быстро осмотрел помещение, гаркнул стражникам, чтобы за ним закрыли дверь, и вошел.

— О, Пол! Что же я наделала?

859-й Божественный цикл, 46-й день от рождения генастро

Пол Джеред опустился на колени и попытался нащупать пульс на шее канцлера. Он хотел полностью удостовериться в случившемся. Ее шея была сломана. Начисто. Он поднял глаза на бюст, увидел кровь, запятнавшую постамент, и мысленно восстановил картину произошедшего.

Эрин сидела, привалившись спиной к стене, и взглядом умоляла о том, чего он, увы, не мог ей сказать. Пол просто покачал головой.

— Это был несчастный случай, — произнесла она потрясенным, дрожащим голосом. — Я ударила ее, а она поскользнулась и… неудачно упала.

— Тихо! — шикнул Джеред. — Все в порядке. Постарайся успокоиться, Эрин. Мы все уладим.

— Как? — В глазах Эрин стояло отчаяние. — Я убила ее! Я никогда никого не убивала.

— Знаю, знаю.

Джеред обогнул тело, сел рядом с Адвокатом и положил руку ей на плечо. Эрин опустила голову ему на грудь. Она тяжело дышала, хриплые вздохи походили на всхлипывания, однако была слишком потрясена, чтобы плакать. Время для слез еще настанет. Джеред знал, что чувство вины перед первым убитым тобой человеком остается на всю жизнь. Но настоящая трагедия состоит в том, что, убивая после, никто уже не воспринимает это с такой остротой. Он будет молиться, чтобы хотя бы для Эрин этот опыт не обернулся тем, чем обернулся и для него, и для канцлера.

— Что нам теперь делать? — слабым, напряженным голосом спросила она.

— Я что-нибудь придумаю, — ответил Джеред. — Не беспокойся об этом.

Казначей не мог предполагать, что его столь недолгая отлучка — он только пошел выяснить, где Васселис, — обернется таким бедствием. Когда Джеред услышал крики, он сразу поспешил назад, но, увы, опоздал. Опять опоздал.

— Надо будет сообщить людям что-то такое, во что они поверят. Это не должно выйти наружу.

К Эрин, похоже, начинала возвращаться способность рассуждать, но она еще не до конца понимала, что именно случилось и каковы будут неминуемые последствия. А вот Джеред знал: вне зависимости от официальной версии смерти канцлера благочестивые почитатели Всеведущего, скорее всего, сочтут, что тут не обошлось без Восходящих. Об этом позаботятся служители ордена. Джеред понимал, что должен сказать ей это, должен вернуть ее к реальности, но произнес вслух совсем другое:

— Не бойся. Все будет хорошо.

— Лжец. — Эрин подняла голову и посмотрела на него. В глазах стояла боль, но паники больше не было.

— Хорошо, — сказал он. — Прежде всего я попрошу тебя оставаться здесь, пока я схожу и кое-что организую. Это несчастный случай, понятно? Вот пока все, что мы можем сказать. И не впускай сюда никого до моего возвращения.

— Но я не хочу оставаться с ней, Пол, не хочу смотреть на нее!

— Ну так не смотри. Давай вставай. Присядь в кресло, выпей вина.

— Я убийца, — проговорила Эрин, пока они шли к креслу. — Меня надо было бы сжечь.

— Не смей так думать! — сердито возразил Джеред. — Этим делу не поможешь. Ты что, имела намерение ее убить? Несчастный случай, Эрин! И ничего другого.

— Она мертва вне зависимости от моего намерения.

— Да, мертва. Благополучно избежала публичного суда, приговора и сожжения. Как раз то, чего тебе больше всего хотелось.

Джеред попытался улыбнуться, показывая, что неудачно пошутил, но Эрин восприняла эти слова иначе. Она кивнула.

— Да, избежала, ты прав. Она не допускала и мысли о том, что будет сожжена, а ее пепел развеян. И упорно искала выход.

— Возможно, не совсем такой, а?

— Она знала, что умрет. Она мне сказала.

— Давай-ка присядь. А я наполню тебе кубок.

Неокрепшая надежда Джереда на то, что Адвокат сумеет-таки удержаться на стезе здравомыслия, покинула его. Голос Эрин звучал отрешенно и невнятно. Пол понимал, что сейчас лучше бы не оставлять ее в одиночестве, но, к сожалению, у него не было выбора. Налив побольше вина, он вручил ей кубок, причем, чтобы Эрин его не выронила, пришлось положить на него обе ее руки и сжать. Она судорожно глотнула жидкость.