— Но все-таки.

— Боюсь, что поздно уже раздумывать. Я никак не ожидал такого быстрого разворота событий. За городом у меня семья, большая семья. Здесь, как видите, приличный дом. Бросить всех и всё и превратиться в какого-то отщепенца — это не в моей натуре. Вы меня, помню, предупреждали о конспирации. И правильно сделали. Я строго следовал вашему совету, и мое осторожное поведение дает основания надеяться, что наши отношения не всплывут наружу. Как вы полагаете?

— Это будет зависеть от вас самих.

— Ну, за себя я ручаюсь, — сказал Гоуска.

Антонин встал, собираясь уйти. Пришел он не к Гоуске, а к Ярославу. Но был день, и он опасался, как бы его не выследили. Поэтому он сначала зашел к Гоуске. Встреча с Ярославом теперь не могла состояться. Придется отложить до вечера.

— Мой совет: духом не падайте, — сказал Антонин на прощанье. — О вашем сотрудничестве с гестапо знаю пока только я один. Вы смело можете остаться в Праге.

«Верно, пока знаешь ты один, — подумал Гоуска, проводив гостя. — Вот именно — пока. Нет уж, друг любезный. Разреши мне думать своей головой. Теперь ты мне не указчик. Довольно мне этой опеки».

Гоуска вышел во двор, спустился в котельную и попросил Лукаша зайти в кабинет.

Когда Лукаш явился, Гоуска любезно предложил ему сигару.

— Вас, пан Блага, устраивает работа у меня?

— Не жалуюсь, — ответил Лукаш.

— А не согласились бы вы, невзирая ни на что — абсолютно ни на что! — остаться у меня еще на год?

— Пожалуй, согласился бы, — сказал Лукаш, хоть и не мог понять, куда клонит хозяин и чем вызвана его подозрительная любезность.

— Вы не будете раскаиваться, уверяю вас.

— Возможно.

Гоуска склонил к плечу свою большую голову и растянул губы в улыбке. Потом он отодвинул ящик стола, достал пачку денег и, подавая ее Лукашу, сказал:

— Вы хороший человек, пан Блага. Я вами доволен. Здесь удвоенное жалование за год. Ровно за год.

Лукаш взял деньги. Чем все это объяснить? Разве Гоуска не видит, что земля горит у него под ногами? Люди загадывают не больше, чем на неделю, а он смотрит на год вперед. И, кажется, не боится, что могут пропасть денежки.

— Я вижу, вы немного удивлены? — спросил Гоуска, следя за выражением лица своего истопника.

— Да, пожалуй.

— Я вам сейчас объясню. Мне придется уехать из Праги. На целый год. Я не могу допустить, чтобы мой дом в течение года оставался без присмотра. Вечером сюда явится мой доверенный. Он назовет себя моим кузеном и формально примет на себя управление домом. Возможно, он поселится здесь, но, быть может, решит положиться на вас и только изредка будет наведываться. Это его дело. Я разрешаю вам перебраться в дом и выбрать себе комнату по вкусу. Вот столовую, скажем. Это вас устроит?

— Вполне, — ответил Лукаш.

Ситуация стала проясняться. Но он решил спросить на всякий случай:

— А ваш кузен не выгонит меня после вашего отъезда?

— Это исключено. Он предупрежден.

— Ну что ж. На меня вы можете вполне положиться. Я вас не подведу.

— Я в этом уверен, — Гоуска дружески похлопал Лукаша по плечу. — Перебирайтесь в столовую сейчас же. Через полчаса за мной придет машина.

— Перебраться я всегда успею, вы не беспокойтесь.

— Ну, смотрите, вам виднее.

И действительно, через полчаса к дому подошла закрытая машина. Лукаш помог хозяину перенести в нее два чемодана, туго набитый портфель, зимнее и демисезонное пальто, дождевик. Гоуска на прощанье пожал Лукашу руку и уехал.

Лукаш подождал, пока машина скроется за углом, вошел во двор и запер калитку.

Оказаться почти полным хозяином особняка — мог ли он мечтать об этом? Да еще в такие накаленные дни! Молодец Гоуска — решил исчезнуть. Вот это действительно развязал руки! Выручил! Бедняга Антонин мечется, не зная, где укрыть людей Глушанина. Чего же лучше: убежище приготовлено хоть для целого батальона. К их услугам и дом, и чердак, и подвал. Правда, есть серьезная помеха: кузен, доверенный Гоуски. Видимо, придется убрать его. Борьба есть борьба, церемониться не приходится. Не отказаться же от особняка, который может сыграть огромную роль в самые горячие дни сопротивления. Это было бы непростительно. Прежде всего надо допросить кузена, посмотреть, что это за гусь, опасен ли, и потом уже решить, убрать его или попросту запереть в кочегарке.

Время было уже позднее. Лукаш закрыл ставни на окнах, включил свет.

Раздался звонок.

Лукаш поспешил во двор, отпер калитку.

Вошел незнакомый человек, уже пожилой, в легком и достаточно поношенном пыльнике.

— Пан Блага? — спросил незнакомец густым баском.

— Совершенно верно.

— Я кузен пана Гоуски. Вас я уже видел, когда вы выносили его вещи в машину.

— Очень приятно, — не совсем дружелюбно заметил Лукаш. — Значит, пан Гоуска уже выехал из Праги?

— Уже выехал. Я провожал его на аэродром.

Лукаш провел доверенного в кабинет Гоуски и пригласил сесть. Теперь, при свете, он хорошо мог разглядеть человека, с которым ему предстояло иметь дело. Кузен хозяина, пожалуй, был немного постарше самого Лукаша — года на три или на четыре. Ростом невысок, худощав, гладко выбритое лицо в морщинах, волосы редкие и побиты сединой, глаза умные, не без хитринки. Одет бедновато: плащ видал многие виды и годился в утиль, ботинки сильно поношены, брюки изрядно потерты, но тщательно отглажены.

Внешний вид родственника хозяина, понятно, еще ни о чем не говорил. Лукаш решил немедленно приступить к делу. В первую очередь предстояло выяснить намерения доверенного.

— Вы собираетесь вступить в управление домом? — спросил Лукаш.

— Несомненно. С завтрашнего утра я переберусь сюда.

Это было сказано с самым решительным видом. Необходимо было действовать. Лукаш вынул из кармана пистолет, наставил его на доверенного и резко приказал:

— Встать!

У кузена глаза полезли на лоб. Он вскочил, как на пружине, и округлившимися глазами смотрел в дуло пистолета.

— Руки назад! — продолжал командовать Лукаш. — Встаньте лицом к стене!

Доверенный в точности выполнил все требования. Лукаш подошел к нему, крепко связал руки полотенцем и стал обыскивать его карманы. Он вынул очки в мягком футляре, аккуратно сложенный носовой платок, складные маникюрные ножнички, перочинный нож в чехле, связку ключей и потрепанную записную книжку. Оружия у кузена не было.

— Где ваши документы?

— Дома, конечно, — с усмешкой ответил кузен. — Разве я мог предполагать, что вам захочется на них взглянуть?

— Теперь можете сесть, — сказал Лукаш.