Припекало солнце, было жарко и безветренно.

Хлопнула дверь, я насторожился.

Купец прошелся по двору, зашел в сарайчик, вышел и направился к воротам. Он открыл калитку и застыл на месте от удивления. Присутствие ратников у его ворот на мгновение его парализовало: лицо резко побледнело, руки бессильно опустились. Не все с ним чисто, ох не все!

И в этот момент ветка подо мной хрустнула, обломилась, и я рухнул вниз. Купец среагировал мгновенно: нырнул назад, во двор, захлопнул калитку, и мы услышали, как щелкнула металлическая задвижка.

– За ним! – заорал я, поднимаясь с земли. На ногу наступать было больно. Черт, как некстати!

Холопы подпрыгнули, уцепились руками за верх забора, подтянулись и запрыгнули во двор. Кто-то из них отодвинул задвижку, и я, прихрамывая, вошел внутрь.

На крыльце дома шла борьба. Федька оседлал сбитого наземь купца и натурально молотил его кулачищами по морде.

– Охолонь, Федя.

Второй холоп залез купцу за голенище сапога, вытащил и протянул мне засапожный нож.

– Вяжите его!

Купца перевернули на живот, сняли с него кожаный ремень, стянули им руки. Я уселся на ступеньки – нога болела.

– Посадите.

Купца посадили, прислонив к стене дома.

– Говорить будешь?

Купец сплюнул:

– Не о чем мне с тобой разговаривать.

– Ценности где?

В ответ – молчание.

– Ну ничего, я тебя сейчас к воеводе свезу – повозка-то вон, у ворот, а там тебя палач дожидается. Не то что заговоришь – запоешь, не остановить будет.

По лицу купца пробежала гримаса, но он продолжал молчать.

– Федя, со мной! А ты стереги, – сказал я другому холопу, – головой отвечаешь.

Мы вошли в дом. Из комнаты выглянула служанка, округлила глаза и тонко взвизгнула. Федька показал ей кулак, и она замолчала.

– С нами пойдешь, дом покажешь.

Прихрамывая, я обошел все комнаты, все обшарил. Мешка с ценностями нигде не было.

– Подвал есть?

Служанка показала на люк в полу.

– Федя, посмотри! Сам бы спустился, да ногу подвернул.

– Чего искать?

– Мешок, а в нем – ценности.

– Ага, понял.

Федька спустился на пару ступенек, я подал ему зажженную свечу. В подвале долго что-то громыхало, потом раздался звук бьющейся глиняной посуды. Видно, он кувшин неосторожно зацепил. Ну право слово – слон в посудной лавке.

Вылез Федька весь в пыли и паутине и с виноватым видом развел руками:

– Не нашел!

Мы пошли осматривать постройки во дворе. Обшарили все закоулки, потратив на это битый час. Пусто!

Я вышел в огород. Вроде все, как у людей. Нет, подожди-ка, почему в этом месте земля чуть темнее?

– Федя, возьми в сарае лопату, копни-ка здесь.

Холоп принес лопату, начал копать. Земля была рыхлой, поддавалась легко – совсем недавно рыли.

Федька заорал:

– Есть!

Он ухватился за угол кожаного мешка, потянул и вытащил мешок наружу. В мешке бренчал металл.

– Развяжи-ка, Федя.

Федя развязал узел. Я подтянул мешок к себе, заглянул. Так и есть! Потир серебряный, перстень – ну и далее, по списку боярыни. Фу! Такого облегчения я давно не испытывал.

– Бери мешок, Федя, завязывай.

Федя туго затянул завязки, забросил мешок за спину. Когда мы вывернули из-за угла дома и купец увидел мешок, лицо его исказилось от ярости и испуга, он закричал:

– Как узнал? Пропади ты пропадом, ищейка!

Стоявший рядом мой холоп пнул его в живот, прервав поток ругательств.

– Сажайте его на телегу, едем к воеводе.

День клонился к вечеру, и я опасался не застать воеводу на месте. Стражник на входе заступил дорогу:

– Ты кто таков? Воевода занят!

– Боярин Михайлов, поди доложи.

– Если ты боярин, то я – воевода!

Стражник захохотал.

Я врезал ему кулаком в солнечное сплетение. Стражник сипло выдохнул, согнулся. Я прошел в дом, распахнул дверь к воеводе. Плещеев мельком глянул на меня, не узнал.

– Тебя кто сюда пропустил, бродяга?!

– Не серчай, воевода, то я – боярин Михайлов.

– Прости, не узнал. Заходи. Почему в столь непотребном виде?

– Дело того требовало, чай не в гости на именины был приглашен.

– Помощь нужна?

– Да уже нет.

Я открыл окно:

– Федька, заводи купца и мешок не забудь!

Мои холопы затащили в кабинет к воеводе купца, швырнули его на пол и поставили к моим ногам мешок с ценностями.

– Вот он – убивец и тать. И мешок с украденным – вот. Только боярыня нужна – пусть деньги и все остальное сама сочтет.

Воевода изумился.

– Не ожидал! Молодец! От всего боярства – тебе признательность. – Рявкнул громко: – Гонца ко мне!

В кабинет забежал знакомый гонец.

– Боярыню привези, где убийство было.

Гонец рванулся к выходу. Я ухватил его за руку:

– Ты там поделикатней – не испугай, не боярина на службу призываешь. Возьми моих холопов. Федя, на телеге съезди, боярыню привези – горе у нее, поуважительней будь.

Гонец и Федя вышли.

Воевода обошел лежащего на полу купца.

– Это ты как такое злодейство удумал?

Купец молчал.

– А он ли это?

– Он, воевода, не сомневайся. Давай подождем немного – сейчас боярыню привезут, она свои ценности опознать должна. Вдруг не ее?

– Подождем.

Мы уселись на лавки. Медленно тянулось время.

Наконец подъехала подвода.

В коридоре послышались шаги, и Федя ввел боярыню, галантно поддерживая ее под локоток.

Воевода встал и усадил боярыню на стул, стоявший рядом со столом.

Я развязал завязки у мешка, высыпал содержимое на стол. Боярыня ахнула, закрыла глаза. Потом справилась с чувствами.

– Вот мои кольца, вот перстень мужа, – она запнулась, – покойного уже. – Она внимательно осмотрела вещи.

– Да, все это – наши ценности, что в сундуке лежали.

– Спасибо, боярыня. Здесь все, что украли?

– Все.

– Федя, возьми мешок с ценностями, отвези боярыню домой.