— Как это? — спросила она, пряча блокнот в сумку.

— Два человека, — ответил он. — Один обеспечивает жертву, второй убивает. Один работает на то, чтобы второй получал возможность убить. Лидер и подчиненный.

Она подумала над этим.

— Такие примеры бывали, — сказала она. — Вариация на тему Фреда и Розмари или Хиндли и Брейди.

— И даже больше, — уточнил Линли.

— В каком смысле?

— Версия с двумя участниками объясняет, почему один человек покупает фургон в Мидлсексе, а второй ждет его в машине перед домом Муваффака Масуда.

Когда Линли добрался до дома, было уже довольно поздно. Он заезжал на Виктория-стрит, в девятый отдел, чтобы поговорить насчет МИМа. Там он передал в группу защиты детей всю имеющуюся у него информацию об организации. Рассказал, что ее штаб-квартира находится в церкви Сент-Люси, рядом со станцией метро «Глостер-роуд», и поинтересовался, каковы шансы, что деятельность группы будет прекращена.

Ответ он получил неутешительный. Встречи единомышленников, желающих обсудить волнующие темы, сами по себе не являются нарушением закона. Происходит ли в полуподвальном этаже Сент-Люси нечто помимо разговоров? Если нет, то у отдела нравов мало сотрудников и много дел более важных, связанных с предотвращением явно противозаконных действий.

— Но это же педофилы! — возмущенно воскликнул Линли, выслушав от коллег их мнение о ситуации.

— Возможно, — последовал ответ. — Но на основании одних лишь разговоров дело никогда не дойдет до суда, Томми.

Тем не менее ему пообещали, что девятый отдел пошлет кого-нибудь из офицеров на собрание МИМа под видом участника, но только когда бремя других забот станет хоть немного полегче. В отсутствие заявления и конкретных улик это лучшее, что девятый отдел мог сделать.

Поэтому Линли был мрачен, подъезжая к Итон-террас. Он поставил машину в гараж и побрел по выложенной брусчаткой аллее к дому. Дневные события оставили неприятный осадок. Он чувствовал себя грязным и душой и телом.

В доме на первом этаже его встретили тишина и темнота, только на лестнице падал сверху неяркий свет. Он поднялся по ступенькам и прошел в спальню — посмотреть, не улеглась ли жена спать. Но постель стояла не разобранная, поэтому он продолжил поиски — сначала в библиотеке, потом в детской. Там-то он и нашел Хелен. Она купила для этой комнаты кресло-качалку, заметил Линли, и теперь заснула, сидя в нем с необычной формы подушкой в руках. А-а, эту подушку они купили, когда в очередной раз приходили в магазин для будущих матерей. Ее предполагалось использовать во время кормления: подушку кладут на колени, на нее — ребенка, и он оказывается прямо под материнской грудью.

Хелен шевельнулась, когда Линли прошел по комнате и подошел к ней. Удивительно ясным голосом, как будто в продолжение разговора, она произнесла:

— Да, я решила потренироваться. То есть мне захотелось почувствовать, как это будет. Конечно, не как кормить, этого мне совсем не представить, а хотя бы как это — держать его на руках. Странно, если задуматься, да?

— Что именно?

Кресло-качалка стояло у окна, и Линли облокотился о подоконник, не сводя с жены любящего взгляда.

— То, что мы фактически создали новое человеческое существо. Нашего собственного Джаспера Феликса, и сейчас он счастливо плавает внутри меня и ждет, когда мы откроем перед ним мир.

Линли содрогнулся, задумавшись над последними словами Хелен — о том, что они откроют перед сыном мир, который преисполнен жестокости и который при всем желании нельзя назвать безопасным местом.

Должно быть, Хелен это почувствовала, потому что тут же спросила:

— В чем дело?

— Тяжелый день, — сказал он.

Она протянула руку, и он взял ее ладонь в свою. Ее кожа была прохладной, и он уловил легкий цитрусовый аромат.

— Томми, сегодня мне звонил некто по имени Митчелл Корсико, — сказала она. — Он сказал, что представляет «Сорс».

— Господи! — простонал Линли. — Прости, Хелен. Он действительно из «Сорс». — Он посвятил жену в свой план противостояния Хильеру и рассказал, что пытается переключить внимание журналиста на подробности своей личной жизни. — Ди должна была предупредить тебя, что он будет звонить. Но мы не ожидали, что он проявит такую прыть. Надеялись, что на первое время ему хватит сведений, которые выложит Ди, и он забудет про оперативный центр.

— Понятно. — Хелен потянулась и зевнула. — Когда он назвал меня графиней, я догадалась, что все не так просто. А еще он успел пообщаться с моим отцом, как оказалось. Не представляю, как этот Корсико его разыскал.

— Что он хотел узнать?

Она начала подниматься с кресла. Линли помог ей встать. Она положила подушку в детскую кроватку и усадила сверху плюшевого слона.

— Дочь графа, замужем за графом. Очевидно, он ненавидел меня всей душой. Я попробовала смягчить его своим невероятным легкомыслием. И еще предприняла несколько жалких попыток пофлиртовать с ним по рецептам девичьих журналов, но журналист не выказал того восхищения, которого я ожидала. В основном вопросы были о том, почему «голубая кровь» — это ты, милый, — вдруг пошел служить в полицию. Я сказала, что об этом не имею ни малейшего понятия, но предпочла бы, чтоб ты был свободен и каждый день возил меня на ланч в Найтсбридж. Он попросил разрешения приехать сюда в сопровождении фотографа, но тут уж моему ангельскому терпению пришел конец. Надеюсь, я поступила правильно.

— Конечно.

— Хорошо. Разумеется, мне трудно было упустить такой шанс — сфотографироваться для «Сорс» в элегантной позе на диване в гостиной, но я справилась с собой. — Она обняла мужа за талию, и вместе они пошли к двери. — Что еще?

— Хм? — вопросительно промычал Линли, целуя ее в макушку.

— Я про твой тяжелый день.

— Боже. Я бы не хотел говорить об этом.

— Ты ужинал?

— Аппетита нет, — сказал он. — Сейчас я мечтаю только об одном — упасть. Предпочтительно на что-нибудь мягкое и относительно упругое.

Она посмотрела на него и улыбнулась:

— Я знаю, что тебе нужно.

Она взяла его под руку и повела в спальню.

— Хелен, сегодня у меня просто нет сил, — взмолился он. — Боюсь, я выдохся. Прости.

— Вот бы не подумала, — засмеялась она, — что когда-нибудь услышу от тебя такие слова, но не бойся. Я имею в виду нечто совсем другое.

Она велела ему сесть на кровать, а сама ушла в ванную комнату. Он услышал, как чиркнула спичка. Увидел сквозь полупрозрачную дверь, как вспыхнуло пламя. Секундой позже в ванну полилась вода, а потом Хелен вернулась к мужу.

— Не шевелись, — сказала она. — Постарайся не думать, если получится. Просто сиди.

И начала раздевать его.