— Подумай головой, Флойд, — продолжал Дрэгер. — Нельзя подстрекать людей к набегу на этот дом в духе дурацких ковбойских фильмов, даже если б это было законно, ибо прежде всего…

— Опять законность! — выкрикнул Ивенрайт в стакан. — Да при каких делах тут закон?

— …ибо, — продолжал Дрэгер, — прежде всего, мы не сможем переправиться через реку толпой. Если, конечно, ты не рассчитываешь, что мистер Стэмпер перевезет нас подвое или по трое. Что ж, я мало знаком с этим человеком, — он осиял зал улыбкой, — но после того, что слышал о нем, не вызовусь парламентером с просьбой переправить народных мстителей в достаточном для возмездия числе. Конечно, может, Флойд преуспеет больше. Я слышал, он поболе моего искушен в подобных делах.

Собравшиеся неуверенно засмеялись, озадаченные спокойным тактом этого человека. Они ждали, наблюдая его оптические эксперименты со стопкой за одиноким столиком. Но Дрэгер молчал, и внимание толпы вернулось к Ивенрайту, который так и стоял, стиснув пустой стакан. Ивенрайт чувствовал, как внимание опаляет его спину: блин! Ведь так хорошо все было, пока этот козел не нарисовался, — замечательно все шло. Но Дрэгер каким-то образом снова выставил его в дураках, и хрен разберешь, каким образом. Ивенрайт немного поломал голову над этой загадкой, а потом спустил досаду на Тедди, потребовав стакан бесплатно на том основании, что если б бухло, которое он усосал за вечер, было натуральным бухлом, то надрался бы по уши, — так какого черта? Тедди наполнил его стакан без комментариев. Ивенрайт осушил его залпом, даже не поморщившись, и задумчиво поиграл губами. «Моча голубиная», — сертифицировал он и сплюнул в сторону плевательницы. Снова прокатилась рябь смеха, по-прежнему неуверенного. Люди переводили глаза со своего местного председателя на президента и обратно в ожидании следующего хода. Дрэгеру, казалось, и дела не было до тишины, воцарившейся с его появлением; он смотрел на свет через стопку, что вертел меж пальцев, глаза — терпеливостью под стать улыбке. Ивенрайт навалился на барную стойку. Он знал, что его очередь. Дрэгер свой ход сделал. Потер шею и наконец нарушил тишину, швырнув стакан в панель радиатора в углу бара и опять выкрикнул: «Моча голубиная!»

— Это не виски, это чистая, стопятидесятипроцентная голубиная моча! — Снова засмеялись, и тогда он повернулся к Дрэгеру, вновь обретя уверенность. Его слегка кренило, глаза горели. — О'кей, Джонатан Бэйли Дрэгер! Если вы такой до хера умный, так скажите нам, что делать. Это ж вы нас подбивали на стачку, в первую голову. Разве нет? И если вы такой умный — так вытаскивайте нас из этой заварухи. А я — тупой древогрыз. В смысле, нам, дуракам, за «думать» не башляют. И если вы такой умный…

Дрэгер опустил стопку на салфетку, лежавшую поверх пластика стола; звук вышел приглушенный, но все равно явственный, далекий и очень близкий разом, словно щелчок по лбу под водой:

— Только сядь, пожалуйста, и расслабься, Флойд…

— Ну нет. Не надо мне тут тыкать-флойдать, Джонатан Бэйли Дрэгер. Закон? Если по закону тереть, то вы знаете и я знаю, чтó мы тут по закону разотрем. Зубы до десен — вот что. И, конечно, что я тут орал брать Стэмперов приступом — это тупость… ну а не тупость, что вы втянули нас в эту сраную забастовку, когда нахер она никому не упала?

— Флойд, а не ты ли в августе кричал, что вы тут, ребята, с голоду пухнете?

— В августе вы сказали, что до забастовки дело не дойдет!

— Что, боишься не сдюжить, Флойд? Боишься пропустить пару платежных чеков?

Дрэгер говорил так тихо, что было сложно понять, из него ли вовсе исходит этот голос. Рев же Ивенрайта нарастал, силясь прободеть тишину, что Дрэгер навесил над залой.

— Нет, я не боюсь пропустить пару чеков! Чай, не впервой. Как и у всех. Мы уже бастовали раньше — и сдюжили. Мы бастовали еще до «Вобов», которые бы прикрыли спину. Сдюжим и на этот раз, правда, ребята? — Он оглядел мужиков, кивая. Те кивали вместе с ним, глядя на Дрэгера. — Вы чертовски правы. Мы не боимся потерпеть или потерять пару чеков, но не побоимся и осадить назад, когда впереди ничего не светит!

— Флойд, если ты…

— И по закону, если уж ты так печешься, нам ничего не светит. Нас просто поимели. — Выговорившись перед Дрэгером, он снова повернулся к мужикам, утирая нос: — Давно хотел это выложить: неправильно время для стачки выбрали. И все мы это понимали… Черт, середина зимы, в забастовочном фонде — шаром покати… но Дрэгер прикинул, что если он это дельце обстряпает — ему зачтется, будет у себя там полным королем говна и пара… вот и нас втравил…

— Флойд…

— Дрэгер, если ты такой, нахер, умный…

— Флойд.

Щелк. Вновь — то же легкое, сдержанное прикосновение стекла к столу, тихое, как отдельный тик часиков. Головы снова поворотились к Дрэгеру. Теперь вижу; теперь понимаю… За своей стойкой Тедди восхищается силой и точностью этого человека… Вы умеете ждать. Вот вы заговорили… и посмотрите, как эти идиоты потянулись к вам, не шевельнувшись, потащились, сами неподвижные, на ваш голос, — как железные опилки тащит к себе магнит…

— Флойд… а директор лесопилки Стэмперов, Орланд Стэмпер, он, часом, не твой ближайший сосед?

…Потянулись без колебаний; и не важно, что вы говорите. Потому что вы сами по себе сила — и в этом все дело. Слова тут ни при чем. Вот и брат Уокер, целитель-проповедник, тоже обращается порой в силу. Но не такую, потому что вы знаете больше, чем брат Уокер и его Бог вместе взятые…

— А у вас, Ситкинс, и у вашего брата, как я слышал, дети учатся в том же классе, что и дети Стэмперов? Да, припоминаю, что-то такое слышал. И их дети — просто дети, такие же, как ваши, верно?

…И вы знаете, что приводит людей в движение, — стылая сила мрака. И вам не нужны все эти барабаны, гитары и органы, чтоб пустить идиотов в пляс. Вы знаете, что Бог отца Уокера — всего лишь соломенный божок, чучело, которым отмахиваются от истинно Всемогущего…

— А жены Стэмперов, разве они не просто женщины? Озабоченные, ровно как всякие другие женщины, убранством дома в глазах гостей? Новой прической? — и, ребята, вы вообще видали эти их фасоны? — как любые другие женщины, эти жены Стэмперов?

…Соломенный самодельный божок, не сильнее прочих самодельных божков вроде Что Подумает Олух Сосед или Нужно Многое Успеть… и все они — лишь частички могущества той грозной Силы, что породила их; осколки Страха изначального.

— Ребята… Флойд… Есть одна-две простые истины, которые следует иметь в виду: имя — всего лишь звук, и они хотят от жизни того же, что и вы, того же, ради чего вы, ребята, сплотились в профсоюз и сражаетесь. Того же, чего желаете сейчас… потому что это естественно.

…Естественно для зверушек сбиваться в стаи, защиты ради. Вам не нужны барабаны и гитары. Нет. Все, что нужно, — люди вокруг с их естественным страхом, как и магниту, чтоб быть силой, нужны железные опилки.