– У вас зоркий глаз, госпожа, если вы за столь короткое время успели увидеть так много. Послушайте меня, мне кажется, вам тоже будет интересно. По-моему, Нордендейлу нужен владетель, такой, который расшевелит людей и отстроит разрушенное войной и временем. Я пришел на север, чтобы подыскать себе крепость. Я не Урре, который рожден был в благородном семействе, а теперь пьет и распутничает, не в силах оправиться от злых шуточек фортуны.

Кем был мой отец? – Тристан пожал плечами. – Мать никогда мне о нем не говорила. Что не из простых, это точно; тем не менее в годы перед Вторжением матери пришлось наняться на работу в купеческий дом, чтобы одеть и прокормить нас. Еще мальчишкой я знал, что возвыситься смогу только благодаря ему, – он похлопал по рукояти меча. – В купеческую гильдию безвестному пареньку путь заказан, а вот для лука с мечом всегда найдется дело. Так что я начал учиться владеть оружием. Потом в Долины вторглись враги; я служил то одному лорду, то другому и в конце концов дослужился до воеводы. И постоянно меня преследовала мысль, что в нынешнее суматошное время, когда погибают древние семейства, передо мной открываются все возможности.

В стране сейчас сколько угодно оставшихся без предводителя людей; годы войны разбередили им душу, и они не в состоянии, как раньше, сонно тащиться за плугом. Некоторые из них уже стали преступниками. Так вот, с полудюжиной честных, но неприкаянных людей за спиной я смогу захватить лишенную правителя долину вроде Нордендейла. Тамошним жителям нужен владетель. Я не нарушу ни единого закона и стану охранять поселение от преступников – их теперь разведется много. Через Гриммердейл проходит немало ветеранов, и среди них попадаются люди, которые годятся для моих целей. Причем попадаются довольно часто.

Он сделал паузу. Герта увидела по выражению его лица, что таково на самом деле желание всей его жизни. Поскольку он молчал, девушка рискнула спросить:

– Мне понятно, что решительный человек может этого добиться. Но при чем же тут я?

Он пристально поглядел на нее. Она не совсем разобрала, что таилось в его взгляде.

– По-моему, госпожа, у нас много общего. Так много, что нам лучше идти по одной дороге. Нет, я не прошу ответа прямо сейчас. Завтра, – он встал и потянулся, – нет, сегодня, переговорю с теми, кого я выбрал. Если они согласятся принести мне клятву вассалов, то мы отправимся в Литендейл, где ты на время останешься. Тут близко…

– Два дня пути на лошади, – ответила она с облегчением, – отсюда на запад.

– Неплохо. Оставив тебя там, я поскачу в Нордендейл. Хватит ему прозябать без хозяина! А через, ну, скажем, трижды по двадцать дней я вернусь за тобой в Литендейл. Тогда ты мне и ответишь насчет дороги.

– Ты забыл, – руки ее легли на живот. – Я не девица, не вдова, и ношу…

– Разве Гуннора ничего тебе не обещала? Дитя будет только твоим. И да пусть счастье сопутствует вам обоим.

Она взглянула ему в лицо, желая узнать, искренне ли он говорит это. То, что она увидела… У нее перехватило дыхание, она прижала руки к груди, сжала в ладонях амулет.

– Приезжай в Литендейл, – сказала Герта тихо. – Тебя там радушно встретят и ответом не огорчат.

Литендейл – не крепость, а скорее убежище, женская обитель, никому не отказывающая в приюте, – тогда, ранней весной, выглядел суровым и мрачным. Снег лежал на земле рваными заплатами, вокруг выветренных валунов блестела влага. В окнах, выходящих на запад, стонал и кричал ветер, поддевал ослабевшими пальцами ставни, но внутрь прорваться не мог.

Герта прижалась лбом к толстому ставню. Она опиралась на широкий подоконник, ища спасения от терзавшей тело боли. Как будто она носила в себе воина, готового разорвать ей лоно, чтобы скорее сойтись в сражении с целым светом.

Она была не одна. Женщины подходили, поддерживали и успокаивали ее. Герте они виделись безликими куклами, созданиями сна или ночными кошмарами. Девушка сжимала в руке – так крепко, что сглаженные временем края резали ладонь, – свой талисман, амулет Гунноры. Герта не молилась – не время и не место. Разве Древние услышат мольбу, возносящуюся из аббатства, посвященного другой Силе?

Стиснув зубы, она отстранилась от окна, отошла на шаг-другой, но рвущая тело боль тут же сбила ее с ног. Она лежала на кровати, выгибаясь всем телом. Волосы облепили вспотевший лоб.

– Гуннора!

Вслух она вскрикнула или имя прозвучало лишь в ее мыслях? Последняя судорога боли пронзила тело как копьем. А потом…

Покой, боли нет. Она задремала.

В охватившем ее мраке послышался гортанный, булькающий смешок – злой, угрожающий. И в этой тьме она увидела…

Круг камней и облепившие эти камни… нет, не облепившие – это только казалось из-за их рыхлых тел. Нет, они сидели, все развернув к ней уродливые головы, и в их выпученных глазах горела злобная радость победы. Герта вспомнила. И закричала – уже не взывая к Древней Силе, а выплескивая страх, который считала минувшим, забывшимся.

Надо бежать или хотя бы вскинуть руку, заслониться от этих глаз. Но девушка знала – как ни закрывай глаза, от этих не спасешься. Жабы Гриммердейла! Когда-то она безрассудно прибегла к их власти, потом обманула их, победила – и вот они вернулись.

– Госпожа!

Оклик прозвучал издалека, из дальней дали, где не существовал этот ужас. Но голос как будто имел Силу против этих тварей, потому что Жабы словно вылиняли. Измученная Герта открыла глаза.

Свет двух лампад освещал мудрую и строгую Ингелу – травницу и целительницу. Должно быть, уже погас тот тусклый день, на который она бесконечно таращилась сквозь толстое оконное стекло. Пальцы Ингелы охватили вялое запястье девушки. Ее глаза из-под складчатого полотняного платка словно искали чего-то.

Герта собралась с силами. Во рту было сухо, словно пеплом присыпано.

– Ребенок? – хрипло и тонко выдохнула она.

– У тебя дочь, госпожа.

Дочь! От чистой радости у Герты часто забилось сердце. Она с усилием подняла тяжелые, будто окольцованные свинцом руки. Как обещала Гуннора, в ребенке ничего не будет от породившего его насильника. Девочка только ее, только ее дочь.

– Дай… – Голос был еще слаб, но жизнь, а теперь и воля быстро возвращались. – Дай мне дочь.

Травница не двинулась с места. На руках у нее не было тепло закутанного кулька. Девушке показалось, что взгляд женщины стал еще острее, в нем крылось что-то непонятное Герте.

Она попробовала приподняться на кровати: