быть. Подождем и послушаем, что скажет Эйлин.

Эйлин вернулась полчаса спустя, сгибаясь под тяжестью сумок.

– Ну и погодка! – воскликнула она. – Автобус еле плелся. От смога на всем остаются черные пятна, только поглядите на пороги. – Эйлин обвела их взглядом и сразу помрачнела. – Что-то случилось?

Шон рассказал, что Дэвид видел мальчика.

– Эх, что за невезение! И я не встретила ее мать в магазине, хотя рассчитывала на это. А юный Филип заглядывает всем в окна, играет в шпионов и террористов, как все мальчишки. – Она посмотрела на Наталию. – Что скажете?

– Не знаю. Мне эти люди незнакомы.

– Мы заставали его за подглядыванием и до того, как приехали гости. Одинокий парнишка. Любил играть с нашими детьми, пока родители в прошлом году не запретили. Думаю, все будет хорошо. Больше он никого из вас не видел?

– Нет.

– Я найду предлог и потолкую с его матерью, скажу, что вы наш дальний родич.

– С таким говором? – усомнился Шон.

Дэвид покраснел:

– Я и сказал-то пару слов.

– Ну, теперь уж ничего не поделаешь, – сказала Эйлин.

– Ступай и поговори с ней, – потребовал Шон.

Его жена покачала головой:

– Нет, ей покажется странным, чего это я так беспокоюсь. Встретиться нужно как бы случайно. – Эйлин нахмурилась, все еще пребывая в нерешительности, и обвела взглядом гостей. – Похоже, вам придется пробыть в Лондоне еще пару дней. Подводная лодка уже стоит в проливе, вопрос в том, когда погода улучшится настолько, чтобы вас могли подобрать. Мне пока не сообщили, где это будет.

Джефф спустился и теперь сидел у огня, бледный, в испарине. Он покачал головой:

– Так нас в самом деле ждет подводная лодка?

– В самом деле.

«Это взаправду, – подумал Дэвид. – У них может получиться».

– Есть новости о моей жене? – спросил он у Эйлин.

– С ней все хорошо. Она не в Лондоне, недалеко от того места, откуда вам предстоит отправиться. – Эйлин помедлила, потом добавила: – В часе езды отсюда.

Наталия бросила на нее предостерегающий взгляд. «Она права, – решил Дэвид, – чем меньше мы все знаем, тем безопаснее для нас».

После ужина Эйлин попросила их дежурить ночью по очереди, начиная с Бена. Все уселись в гостиной, за исключением Наталии, которая пошла наверх отдохнуть. Джефф то и дело кашлял: в комнату набилось шестеро человек, по большей части курящих, и скоро ее заполнил чад. Эйлин предложила Джеффу перебраться в другую комнату, окнами на улицу. Фрэнк спросил, нельзя ли ему пойти в спальню и прилечь. Бен посмотрел на Дэвида, тот кивнул – Фрэнк обещал не выкидывать глупостей.

Смотрели новости: Лондон встал по причине тумана, приемные покои во всех больницах были забиты людьми, страдающими заболеваниями дыхательных путей. Еще несколько женщин подверглись нападению грабителей, которых не успели разглядеть. Их били по голове и отнимали сумочки. Одну ударили ножом.

– Помоги им добрый боженька, как говаривала моя мама, – проворчал Шон. – Только он не поможет.

– Вы росли католиком?

Дэвид подметил, что, в отличие от большинства ирландских домов, где ему приходилось бывать, в этом нет католических икон.

– Мы оба, – ответила Эйлин. – А вы?

– Нет, мои родители неверующие.

По лицу Эйлин пробежала тень.

– Как можно теперь верить в католическую церковь, после того как она поддержала все фашистские режимы: в Испании, в Италии, в Хорватии?

Шон согласно кивнул:

– Ирландия – тоже не рай земной. Видел кто-нибудь из вас фильм, который папа сделал несколько лет назад?

– Я видел, – сказал Дэвид. – Пий Двенадцатый гуляет в саду, указывая народам путь мира. Как будто сам живет не на этой планете.

– Ха! – буркнул Шон. – Не только живет, но и помог создать этот новый мир. Вот почему его даже по британскому телевидению показывают.

Выпуск новостей завершало развернутое интервью с Бивербруком о снижении пошлин на торговлю с Европой. Бивербрук держался задиристо и оптимистично, репортер, как обычно, уважительно. О депортации евреев не упоминалось. Премьер-министр заявил, что во время недавнего визита установил самые близкие отношения с доктором Геббельсом и превозносил все, что министр пропаганды сделал для Германии.

– Ветер все сильнее дует в паруса Геббельсу, – заметил Шон. – Когда Гитлер умрет, кого Геббельс поддержит: Гиммлера или Шпеера?

Бен кивнул:

– Бивербрук использует Геббельса как свой страховой полис. Бьюсь об заклад, что именно Геббельс выторговал обещание избавиться от евреев во время визита в Германию. Личная услуга.

Дэвид поднялся наверх – проведать Фрэнка. Тот сидел на матрасе и растирал изувеченную руку. Он посмотрел на Дэвида.

– Болит сегодня. – Он поморщился. – Не нравится ей сырость.

– Надеюсь, мы уедем отсюда через день-другой.

– Куда?

– Узнаем, когда нам смогут сообщить без всякого риска.

– Наталия заходила переговорить со мной, – сказал Фрэнк. – Она милая, все понимает. Рассказала про своего брата. У него тоже были проблемы. Женщины… большинство их ничего не смыслит, они могут быть даже хуже мужчин. Но она не такая, правда?

– Нет. – Дэвид улыбнулся. – Она очень даже особенная.

– Я рассказал ей про школу. – Он кивнул на руку. – Знаешь, я иногда пытаюсь представить, как сложилась бы моя жизнь, не повстречайся мать с миссис Бейкер, не отправься я в Стрэнгмен. В Америке живет ученый-физик; по его мнению, наш мир – лишь один из миллионов параллельных миров, существующих рядом друг с другом, но различающихся в мелких деталях. Может, есть миры, где все счастливы. – Лицо его помрачнело. – А может, есть и такие, где всех убили атомные бомбы. Я стараюсь не думать об этом.

– Мы завязли вот в этом мире, – сказал Дэвид. – Скверное место, но мы должны постараться, чтобы сделать его лучше.

– Именно так выразилась Наталия.

– Я посплю тут, пока Бен на дежурстве. А Наталия пусть отдохнет в моей комнате.

– Я тоже собираюсь укладываться.

– Ты пока готовься, а я пойду выкурю последнюю сигарету.

– Ладно. – Фрэнк снова улыбнулся той самой мягкой улыбкой. – Спасибо, Дэвид. Спасибо за все.

Проходя мимо комнаты, где отдыхала Наталия, Дэвид услышал шевеление, поколебался, потом тихонько постучал в дверь. Она разрешила войти. Наталия сидела на той половине матраса, на которой Дэвид спал вчера, и расчесывала волосы. Женщина улыбнулась ему.

– Не получается заснуть? – спросил он.

– Нет. Обычно я могу уснуть где угодно, но не в этот вечер.

– Я размышлял над тем, что вы сказали вчера. – Дэвид закрыл дверь. – Вы правы. Мне следует признаться, что я еврей. Но я хочу, чтобы жена узнала об этом первой.

Наталия взглянула на него:

– Ее это огорчит?

– Не думаю. Не знаю. Но это еще один мой секрет от нее, поэтому я хочу сказать сперва ей.

– Звучит разумно.

Он покачал головой:

– Со времени гибели