Я сдвинула брови и попыталась догадаться по его лицу, о чем пойдет речь. Но ничего не придумала. Теперь уже я не могла читать по его лицу, как по книге.

– Что же вы обсуждали? – спросил Келлан.

Денни улыбнулся и глянул на Эбби.

– Тебя, приятель, – не моргнув глазом, указала она на Келлана.

Келлан опешил, и Денни рассмеялся.

– Тебя и твою группу, – пояснил он, после чего заговорил серьезно: – Нам с Эбби кажется, что вас плохо представляют. За вами не присматривают. Люди, обязанные вас охранять, и ухом не ведут. – Он кивнул на больничную кровать. – Результат налицо.

Денни указал на себя, на невесту и продолжил:

– У нас накопился богатый опыт в области маркетинга: вещи, люди, бренды, позитивный пиар. – Он сделал паузу и откинулся на спинку. – Если хочешь, мы с удовольствием вами займемся. Будем говорить от вашего имени, станем вашим рупором. И охранять вас будем. – Он указал большим пальцем на окно, на темный мир снаружи. – Фигня вроде той, что вышла с Сиенной, больше не повторится. Во всяком случае, не в таком масштабе.

Келлан смотрел так, будто Денни только что назвался его родным отцом. Я понимала такую реакцию и тоже была потрясена.

– Вы хотите быть… агентами группы? И сделаете это для нас?

Губы Денни растянулись в теплой улыбке.

– Ну да, сделаем.

Я встряхнула головой, онемев от удивления.

– Но как же ваша работа…

Денни тоже покачал головой:

– «Чудилы» будут моими единственными клиентами, и вряд ли я вам понадоблюсь на полный рабочий день. – Он кивнул в сторону Эбби. – Будем как-то трудиться, пока сможем. – Денни подался вперед и положил руку Келлану на плечо. – Но ты будешь на первом месте, и, если понадоблюсь, я мигом явлюсь куда необходимо. Для меня большая честь отстаивать твои интересы.

– Хорошо, давай, – слабо кивнул Келлан. – То есть мне придется обсудить с ребятами, но… заметано, так и сделаем. Для меня тоже честь, чтобы вы нас представляли. – Он пожал руку Денни, потом Эбби, все разулыбались, и у меня потеплело на душе. – И мы, разумеется, будем вам платить.

Денни рассмеялся:

– Этот пункт мы обговорим позже. – Он указал на капельницу, насыщавшую организм Келлана лекарственным раствором. – Не под наркотой.

Мы расхохотались, и я восхитилась: до чего же далеко мы зашли! Мы разительно отличались от тех людей, какими были, когда начинали совместную жизнь: стали сильнее, увереннее, надежнее. И в то же время мы были прежними и все так же заботились друг о друге. Поддерживали. Присматривали. Заноза предательства и вины теперь вызывала лишь тупую боль где-то в глубине души. Сбылись мои давнишние мечты, и наше трио обрело истинную дружбу.

При выписке Келлана усадили в коляску и предписали смириться с ней на шесть недель. Он был раздражен, так как желал уйти из больницы на своих двоих. Ходил он уже значительно лучше и был в состоянии спуститься самостоятельно, но я велела ему угомониться и сидеть смирно. Келлану как-никак сделали операцию, и он нуждался в покое, а не в бравурной демонстрации неуязвимости.

Он дулся, покуда я катила его по коридору – к полному восторгу Гриффина и остальных «Чудил». Я гладила его по голове, как послушного щеночка, а он зыркал в ответ, ничуть тому не радуясь. Меня терзали опасения, что возле дверей он почует свободу и вырвется, но Келлан, к моему удивлению, остался сидеть в кресле, полностью препоручив себя моей заботе. Две медсестры шли за нами с тележками, нагруженными цветами и подарками. Я понятия не имела, что делать со всеми этими подношениями от фанатов.

На улице нас ожидал длинный черный лимузин – любезность Ника, цеплявшегося за свое место в компании. Я подумала, не поставить ли Келлану автографы на подарках и не вернуть ли их обожателям. Поклонники были повсюду. Они держали плакаты, свечи – у каждого в руках что-то было. При виде своего выздоравливавшего кумира они разразились приветственными воплями.

Больничная охрана поспешила оттеснить их и направила нас к машине. Когда здоровяк из числа санитаров перехватил у меня кресло, Келлан поднял руку:

– Постойте, я хочу с ними поговорить.

Персонал удивился его намерению общаться с «людишками», но я – ничуть. Келлан был свидетелем фанатского бдения холодными ночами напролет. Меньшее, что он мог сделать, – это поблагодарить их за преданность. Зная Келлана, я догадывалась, что он был готов обнять каждого. Но людей было много, а мы торопились на самолет. Поскольку Келлан не мог продолжать турне, мы собирались воспользоваться приглашением Гэвина и провести несколько недель в Пенсильвании, а после отправиться к моим родителям в Огайо. То была передышка, которой я искренне ждала – как и Келлан.

Вновь взявшись за ручки кресла, я направила Келлана к большой компании, толпившейся на углу. Остальные «Чудилы» почтительно топтались возле автомобиля, давая Келлану возможность побыть наедине с его поклонниками. Ну, в большинстве своем почтительно. Мэтту пришлось затолкать Гриффина в лимузин, чтобы тот не покушался на чужое.

Крики, летевшие из толпы, оглушали. Оставалось надеяться, что в этом крыле больницы никто не спал. Оказавшись уже достаточно близко, Келлан завел руку назад и в молчаливой признательности коснулся моих пальцев. Вскинув другую, он призвал собравшихся к тишине.

– Мне не хватает слов, чтобы выразить всю свою благодарность за вашу преданность и молитвы. – Он покачал головой, и девочки, стоявшие прямо перед ним, завздыхали. – Я видел вас. Каждый вечер я наблюдал вас стоящими на морозе… ради меня. Вы не представляете, как это ценно, как важен мне каждый из вас. – Он всматривался в толпу, которая старалась вести себя по-взрослому и не визжать на девчоночий манер. – Я никогда этого не забуду.

Он сжал мою руку, и я знала, что он имел в виду не только фанатов, но и место, и сам этот момент. Здесь мы поженились.

Келлан поблагодарил толпу, и я принялась его разворачивать.

– Поздравляю с женитьбой! – выкрикнула сбоку какая-то отважная девушка.

Келлан оглянулся на нее, улыбаясь ужасно сексуально:

– Спасибо.

Несчастная была близка к обмороку, и я быстро покатила Келлана прочь.

– Иначе же просто никак, правильно? – шепнула я, нагнувшись к Келлану, под прощальные возгласы.

– Что – никак? – спросил он с невинным видом.

Улыбнувшись, я чмокнула его в щеку:

– Не быть обалденно симпатичным.

Он тряс головой, пока я усаживала его в лимузин.

– Симпатичная здесь только ты, – пробормотал он и заворчал от боли.

Я закатила глаза и села следом. Попытка засчитана, но Келлан знал о своих достоинствах. Он, может, и сомневался в том, как он важен для окружающих, однако о внешности не забывал никогда. Наверное, так и случается с объектами постоянного всеобщего вожделения.