же летом по окончании занятий в аэроклубе ему предложили продолжить летную подготовку в Балашовском летном училище. Начались серьезные занятия. В июне 1941 года сдавали зачеты по полетам Государственной комиссии. В графе напротив его фамилии появилась оценка «хорошо». Ему предлагали остаться в училище инструктором, но «захотелось, – как он писал домой, – побывать в новых местах, а Балашов очень надоел». Он едет по назначению в Воронеж.

Меж тем Андрюша смонтировал на кухонном столе целую фотолабораторию для пересъемки фотографий, документов и писем. Там то и дело мелькала вспышка фотолампы. Он не переставал трудиться, пока мы беседовали с братом и сестрой Екатериной, так и не вставшей с постели. Неспешно подошли к военному периоду. Здесь рассказ брата и сестры дополнился сохранившимися письмами Саши с фронта. Как можно меньше слов о себе. Скромный в жизни, Саша не разговорчив и в письмах. Может быть, потому мы так мало знаем о его боевых подвигах.

В октябре 1943 года по пути за новой техникой заехал домой. Пробыл около пяти дней. Увиделся и с тетей, и с сестрой. С особенной любовью рассказывал о своих друзьях. Целый карман фотографий: всё друзья, и все погибшие. Показывал с гордостью и «словно что из сердца вынимал», вспоминает Екатерина Ивановна.

Затем опять фронт. Письма приходили редко, все настолько скупые, строгие и в то же время теплые, что невольно проникаешься уважением к их автору. О себе обычно несколько слов в конце: «…изменений в жизни нет, живу по-старому, здоровье хорошее». И ни слова о воздушных боях, хотя к этому времени был уж награжден пятью орденами. Скромность необычная, свойственная людям сильным и волевым.

Последнее письмо пришло в августе 1944 года: «Здравствуйте, Шура и Катя! Сегодня получил ваше письмо. Я вам два раза посылал денег, не знаю, получили вы или нет. Писем от Николая и Ивана не получаю уже давно. Если у вас есть адреса Даниловых, то сообщите мне, я позабыл их адрес, а нужно выслать деньжонок. Передавайте привет всем родным и знакомым. До свидания. А. Рытов».

И всё. Месяц спустя он погиб и был похоронен в деревне Лясь под Варшавой. 23 февраля 1945 года ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Вернувшись из Жабина, я не прекращал поисков, что позволило выяснить подробности его гибели.

Десятого октября 1944 года Александр повел самолеты своей группы на уничтожение фашистской техники, двигавшейся по шоссе Остроленки – Варшава. Вперемешку с автомашинами по серому шоссе ползли танки.

– Соколики, под нами «кресты», атакуем! – передал Александр боевым друзьям и, как обычно, первым ринулся на врага. «Ил-2» окутался голубоватым дымом от изрыгнувших металл пушек и пулеметов. И вдруг прямо перед глазами Александра ослепительно зажглось маленькое солнце – зенитный снаряд, разбив бронестекло фонаря, разорвался в кабине. Смерть наступила мгновенно. Это был сотый полет отважного сокола.

Тогда же я отправил запрос в общество польско-советской дружбы. Особых надежд не возлагал, но ответ получил. Мне писали: «Гвардии капитан А. Рытов похоронен в деревне Ляски вместе с другими офицерами и солдатами на возвышающемся над рекой Нарев холме, в саду местного жителя Франчишка Лисинского. В течение шести лет за могилой ухаживали местные крестьяне. В марте 1950 года останки героев были перенесены на кладбище советских воинов в Макуве-Мазовецком. Капитан Рытов похоронен вместе с двумя офицерами, и на их могиле имеется именная доска. Кладбище расположено на окраине Макув-Мазовецкого, между лесным массивом и рекой Ожыц. На нем воздвигнут памятник-обелиск в честь героев Советской Армии, павших за свободу Польши. Всё кладбище обсажено декоративными растениями и огромным количеством белых и красных роз. Городские власти поддерживают там чистоту и полный порядок. Несколько раз в году, как, например, в День Советской Армии, в годовщину освобождения польских земель от фашистских захватчиков наша общественность возлагает венки на могилах героев, погибших в боях за освобождение нашей Родины. С дружеским приветом. Заведующий отделом культурных связей с заграницей Ст. Вишневский».

К письму прилагались девять отлично выполненных фотографий. На могиле Александра виден венок из живых роз. Серию очерков о Саше Рытове, опубликованных в районной газете, я так и назвал «Розы на снегу». Из польских фотографий, а также сделанных Андрюшей в Жабино мы оформили огромный стенд от входа с правой стороны. Так что отныне любого входящего встречала фотолетопись жизни героя.

Вечерняя смена

Работа шла живо и не только потому, что знакомы уже учителя и ученики, главное – добавились новые предметы: обществоведение, а в вечерней школе – экономическая география и та же история.

О вечерней школе отдельно. Официальное её название – вечерняя школа сельской молодежи. Это совершенно отличное от моей ШРМ учебное заведение и в первую очередь из-за малого числа учеников. В моем десятом классе школы рабочей молодежи на Перекопе было более двадцати учеников, кто-то болел, кого-то задержали на работе, и получалось каждый раз именно 20 или на одного-двух больше.

Здесь мой десятый состоял из четырех человек, в восьмом – три, в девятом – тоже три. То есть всего десять человек. И столько же учителей. Все на зарплате. Расточительство? Нет. Больше на селе и не набрать. Как правило, закончив семь классов, все устремлялись в город, а если оставались, то работали на местном заводе или в своем колхозе имени Горького, прозванного горьким колхозом. Оставались без какого-либо желания продолжить образование. Поэтому к нам по вечерам приходили те, кто учиться хотел, но не мог материально.

Особенно нравился мне парнишка по фамилии Михайлов, родной брат пионервожатой Кати Михайловой, с которой веселился я в первый бурмакинский вечер. Такой же, как сестра, черноволосый, черноглазый, веселый и шустрый. А уж сообразительный – слов нет, на лету всё схватывал. Я просто болел за него, так хотел, чтобы получил он аттестат и осуществил мечту: поступить в институт.

Я всех их уважал и понимал, поскольку сам прошел через вечернюю школу. Отличия от нашей ШРМ существенные. Здесь мало желать, в сельскую вечернюю школу еще прийти надо. А это грязь и бездорожье весной и осенью, пурга и заметенные тропы – зимой. Скорее всего, поэтому все наши ученики проживали в самом Бурмакине.

Как мог, старался разнообразить уроки, строя часто в форме беседы на равных, мотивируя ребят на собственную оценку исторических событий.

В качестве иллюстративного материала использовал книги, которые привозил с собой из города, а также кинофильмы. Я к тому времени свободно обращался с узкопленочным кинопроектором «Украина», а ленты брал в областном кинопрокате, где мне только рады были. У них скопился