— Да бери, — с воистину барской щедростью протянул ему друг ключи. — Гоняй, бензина много.

— Тогда и я тоже, — тут же встрял черноволосый парень, один из близнецов, уж очень откровенно обнимавший девушку.

— Вы с ума сошли? — тут же вмешался его более светловолосый брат. На нем, как груши на дереве, самостоятельно висели уже две девушки, то и дело называющие парня миленьким медвежонком и пытающиеся поцеловать его. — Лис, забери у них ключи. Они сделают все, чтобы ты простился с машиной.

— Зануда, — протянул его брат.

Девушки захихикали. Я злобно покосилась на смеющих радоваться во время моего личного горя. Самое обидное — не замечают же меня, собаки такие.

— Е-е-е-е-е! — неизвестно почему прокричал Келла. — Давайте включим музон!

Включите, включите, похоронный марш, например, сейчас мне будет очень кстати.

Кей, ты тварь. Ты тут же оставил меня, когда увидел обладательницу этих шелковых, блестящих на солнце волос.

А ведь она не только шевелюрой может похвастаться — фигура той девушки женственна, лицо симпатично, ресницы длинны, глаза умело накрашены и подведены, а брови как-то по-стервозному изогнуты и придают ее образу какую-то дополнительную изюминку. Даже для Нинки черноволосая будет опасной соперницей, что тут говорить обо мне?

Проклятый красавчик! Бабушка, ты тысячу раз права! Внешность — не самое главное в человеке, хоть в парне, хоть в девушке!

Я все же встала со своего места. Пятнадцать минут назад я так удобно устроилась на дорогом пальто мерзавца Кея, наслаждаясь окружающим миром и его, кеевым, присутствием. А теперь хочется рыдать от обиды и кричать от ревности, и убежать куда-нибудь, подальше от них всех, мне тоже хочется. Я бы убежала, честное слово, если бы мы были в городе, а не за пару десятков километров от своего родного населенного пункта. Если я убегу, то шансов на то, что домой попаду именно сегодня, у меня очень мало: с моим темпом ходьбы я явно дойду пешком до своего жилища как раз к завтрашнему вечеру. А такси в такую глухомань точно не приедет, да и не знаю я, где точно нахожусь. И денег на вызов авто у меня тоже нет.

Кей — ты овца.

Овца, овца, овца! Ты предводитель овец планеты Земля! Ты их божество! А эти парни — твой пантеон!

Я обязательно поделюсь этой мыслью с собственным подъездом. Напишу краской около надписи, посвященной твоей группе.

Ты-то там сейчас счастлив — с такой-то мадам. И забыл обо мне, как о выброшенной сигарете.

Я опять не выдержала и обернулась на пару секунд к машинам, около которых кипело веселье и слышалась очередная тяжелая музыка. Кея и черноволосой девушки я уже не увидела, и только на миг мне показалось, что что-то красное мелькнуло среди густых деревьев.

— Где Кей? — выкрикнул кто-то из парней. — Моя крошка хочет его автограф!

— В лесу, — отозвался Келла и заржал. — Сказал, сейчас он… того… поговорит чуток и вернется.

Эти слова синеволосый сопровождал такой выразительной мимикой, что прочие просто грохнули.

Скотина Кей. Если вы решили укрыться в лесу (даже не знаю, для каких целей), пусть вас там медведь раздерет или волки вами отужинают! И плевать, что здесь и одного представителя этих животных нет! Жаль, жаль, что здесь только белки водятся. А какие пакости могут сделать маленькие белочки этому козлу и его девице? Разве только сверху нагадить.

Пальто козла Кея так и лежало на прежнем месте, и я со злостью посмотрела на него и уселась прямо на землю, не заботясь о том, что джинсы могут замараться, да и то, что холодная земля служит источником многих нехороших и неприятных заболеваний, меня не волновало.

Я уселась на землю, проигнорировав черное пальто предателя, подобрав колени к себе и обхватив их руками.

Что же ты за человек?

Я, наверное, сейчас расплачусь. От обиды, от ревности, от осознания того, что я не такая же шикарная девка, как та черноволосая, от того, что меня можно называть только досадными «эй» или «детка», от того, что опять все оказалось не так, как я, наивная, себе представляла, от такого… предательства? А разве можно считать это предательством? Ведь с объективной точки зрения этот беловолосый и заносчивый парень мне ничего не должен. Просто привез сюда, окончательно сломил оборону слабого девичьего сердца, которое все-таки мечтало о Большой Настоящей Любви и Красивой Романтике.

Хе-хе-хе.

Ну почему моя Нинка никогда не ревет, а я такая плакса? Глаза наверняка уже совсем покраснели, в горле ком, сердце обиженно бьется.

Не давать волю слезам. Не заплакать. Не разрыдаться.

Нет, только попробуй. Только попробуй показать свои эмоции на людях! Совсем посмешищем станешь же! Опозоришь меня!

Но мне так плохо… Почему все так произошло? Я уже ведь верила в чудо?

В какое чудо? Единственное чудо здесь — это ты. С приставкой юдо. А я ведь говорила, что этот валенок — опасный парень и ничего хорошего от него ждать не приходится! А ты ему поверила.

Он ведь такой… Но я думала…

Ты много думаешь, и все неправильно. Радуйся лучше.

Чему мне в такой ситуации радоваться? Он там, в лесу, с другой, и чем они там занимаются, я хо…

Дура! Ты радоваться должна — если бы эти веселые ребятки не приперлись бы так вовремя, что ты бы точно была накормлена полноценным лапшинным обедом и твои уши были бы просто погребены под тонной вермишели. А так тебе нужно снять всего лишь пару лапшинок.

И что дальше? Дальше что?

А дальше — живи и радуйся. Или вон с ними пива попей. И еды вкусной у них там всякой много. Пикник все же. Глядишь, ты себе даже парня отхватишь. Вон тот, с тощей харей, грустными глазенками и длинным хаером, как раз свободен. Не фонтан, конечно, но что поделаешь?

Я его вообще знать не знаю. А если он без женского сопровождения, может быть, не той ориентации. Не зря же у него волосы такие, и глаза он, судя по фото, которые я видела у Нинки, подводит. Эй, внутренний голос, ты почему мне так лучшую подругу стал напоминать?

С кем поведешься, от того и наберешься. Иди лучше утопись, хватит ныть… Надоела.

Я зачем-то коснулась воды рукой. Почему в такой маленькой речке такое быстрое течение?

— Холодная?

— Холодная. Противная, — не задумываясь, обозвала я ни в чем неповинную реку. — Идиотская.

И только потом до меня дошло, что ко мне кто-то обращается. Я подняла глаза и увидела над собой длинноволосого молодого человека, меланхолично-спокойного и с печатью легкой, едва заметной печали на лице. Наверное, во всем были виноваты спадающие уголки его губ. У них с Кеем прямо-таки родственная любовь к черному цвету в одежде. Вот Келла нацепил на себя яркую фиолетовую безрукавку и рад: она как раз его крепкие руки и широкие плечи подчеркивает. А что этот черноволосый, что Кей — оба выбирают самый темный оттенок: от футболки до ботинок.