Олег страдал от того, что цеплялся за бесконечно умирающий мир. Вместо того, чтобы открыться, чтобы воскреснуть в новом мире…

Всё уже произошло. Всё уже случилось. Давно. И всё, что он видит – иллюзия. На самом деле – вот он. Сидит посреди комнаты. Ощущает своё тело. Лёгкая прохлада. Биение сердца. Движение воздуха в носу. Вот она – правда. А где Алиса? А где Серемей, Захар, Коба? В импульсах, в иллюзиях, в видениях.

Но непосредственному восприятию мешал недостаток концентрации. И Олега вновь уносило в видения о прошлом. Из университета. Из школы. А вот он в детском садике – какие невероятно отчётливые цветы стояли на подоконниках, неужели всё это – лишь медитация? Он же переживает всё заново…

А потом Олег увидел заснеженный древний лес. И он шёл в лохмотьях, в волчьих шкурах, на самодельных лыжах, которые он сделал, расколов дерево вдоль волокон при помощи клиньев – безо всяких циркулярных пил. Такого Олег не мог знать при своей жизни. Он никогда не делал ловушек на зверей. Но Олег снимал с ловушек роскошных соболей. И ехал дальше, по бескрайнему лесу, по бескрайней тайге. По ночам он грелся в своих избушках. А днём двигался вперёд. И всё было незатейливо, но прекрасно. Олег чувствовал лес.

Он приходил к медведю в берлогу с рогатиной и кинжалом, он отбивался от свирепых волчьих стай. И твари, обитавшие в ночи, обходили его стороной. Потому что чувствовали – идёт Охотник. Когда приходилось сражаться, защищаться, он был бесстрашен, когда его припирали к стенке, когда загоняли в смертельную ловушку – он впадал в особую ярость и разрывал врагов на части.

В той жизни он терял близких, терял друзей. Он прошёл длинный и долгий путь, полный жестокостей вокруг. И, несмотря на всё, он был счастлив, светел и радостен…

-- Цикличность, -- сказал Карпов. – Это цикличность. Мы живём множество раз. Мы умираем. И возвращаемся. И живём почти такую же жизнь. До тех пор, пока не вырываемся за пределы…

Сознание выделяло некоторые объекты, цеплялось за них. Олег ужаснулся, когда осознал, насколько много крючков его держит в этом мире, тянут в разные стороны. И тогда Олег принимался отцеплять от себя эти крючки, понемногу, постепенно…

Страх никуда не исчез. Но Олег постепенно научился воспринимать его… как шум дождя за окном. Страх был. Но он теперь не имел на Олегом власти.

-- А теперь найди внутри себя радость, -- сказал Карпов. – Она находится там, где нет страдания. Это логично. Чем точнее ты осознаешь, разглядишь свое страдание… тем больше шансов, что ты найдёшь место в внутри себя, где его нет.

Олег нашёл страдания. И, какими бы неземными они не являлись, они имели своё чёткое местоположение, свою чёткую область. Олег вдруг осознал, что страдание – это не весь мир. Они не захватывали всё. Темнота захватила лишь часть огромной вселенной, полной самых разнообразных цветов. И теперь Олег направил своё отточенное внимание на эти цвета. И вдруг понял, что всегда был в шаге от освобождения. Нужно было лишь открыть глаза пошире! Это стало невообразимо смешно.

-- Страхи не имеют смысла, потому что они перекрывают целую вселенную в настоящем моменте, -- говорил Карпов. -- Страх заставляет упустить настоящий момент. Он кажется важным. Но он не имеет значения. Это лишь мираж…

А значение имела свобода. Следование смыслу жизни, следование своим ценностям, своему пути. Олег в этом воплощении избрал совершенно правильный для себя путь. Остальное — это шелуха и скорлупа. Перхоть. Шерсть. Которыми можно пренебречь. Значение имеют только те вещи, которые наполняли сердце жизнью…

Олег почувствовал, что все эти дни, недели медитаций – он был словно песчаный пляж, который омывал морской прибой. С каждой волной старые песчинки уносились в океан, заносились новые. И теперь пляж сделался совсем другим. Не тем, что был раньше.

И когда Олег стал совершенно безликим наблюдателем, отделавшись от большинства крючков, в поле его внимания попал яркий свет. Показалось, что в комнате зажгли свет, но это было не так – эту едва мелькнувшую в сознании мысль Олег растворил сразу же, как только она появилась, вновь погрузившись в безликость. Свет шёл изнутри. Свет радости. И тогда Олег направил своё внимание на этот свет. Свет начал убегать от него. Как звёзды в небе. Которые видно лишь боковым зрением. Тогда Олег стал смотреть на этот свет не напрямую. И только тогда начал постепенно растворяться в нём.

-- Надо же, нимитта! Открой глаза и направь её вовне! – воскликнул Даня. И Олег раскрыл глаза, направив эту «нимитту» в дальний угол комнаты.

Луч Ясного Света пронзил комнату.

***

-- Это и есть Просветление? – спросил Олег.

-- Это? Нет. До него ещё далеко. Это всего лишь начало дхьян. Впереди ещё много практики.

-- И как же ты достиг Просветления, всего лишь оказавшись в бездне?

-- «Всего лишь»? – усмехнулся Карпов. – До похода в бездну я уже постигал дхьяны, как сновидец. Мой уровень концентрации уже был достаточно силён. Я отлично ориентировался на просторах своего ума, отлично подмечал тонкие изменения. А бездна лишь послужила трамплином.

-- Тогда почему я не просветлел сейчас? Хотя «ужас» от Мары сходен с ужасом Короля Падали?

-- Хрен его знает, -- пожал плечами Карпов. – Если бы мы все знали эти глубинные механизмы, мы бы все достигали просветления. Сновидцам ведь Просветление особенно полезно. Это можно ходить в глубины – даже в одиночку. Но никому не известны подробные механизмы. Есть лишь действия, способные увеличить вероятность…

-- Я слышал, что Будда приводил своих учеников к Просветлению особенно быстро. Они, вроде, все просветлели…

-- Древнее учение утеряно, -- сказал Карпов. – Те вещи, которые Будда открыл – к ним мы приходим вслепую. Раньше существовала система, способная привести к Просветлению практически любого. Но хитрый Король Падали уничтожил монастырский комплекс Наланду руками арабских завоевателей. Сгорели крупнейшие библиотеки и были перебиты все мудрецы.