– Есть одно дело, которое не терпит отлагательства. Скоро полночь! Прошу моих советников во дворец.

Дворец армянских царей в Арташате стоял на самом высоком холме и представлял собой чудесный сплав древней армянской архитектуры, мотивов греческих мифов и персидских сюжетов. Роскошное и величественное сооружение, окруженное садами, должно было наводить на мысль о процветании и могуществе царства, а каменные изваяния на крыше и башнях – грифоны охраняли покой дворца, отпугивая злых духов. Процессия вошла во дворец, приближенные царя прошли в зал приемов, а Тигран с Евсевием, взяв масляные светильники, спустились в подвал, где был зал магических превращений.

Евсевий открыл ключом потайную дверь и зажег масляные лампы, которые осветили темное и мрачное помещение. Отблески света отразились в отполированном до идеального блеска большом железном зеркале в золотой раме, узор которой имел надпись, понятную только посвященному. У стены на деревянном постаменте лежала старинная книга заклинаний – листы пергамента, исписанные черными чернилами и собранные под твердой обложкой из телячьей кожи.

Магическое зеркало могло изменять местоположение объекта, перемещать предметы и человека в любую точку на земле. Люди не всегда возвращались, поэтому зеркалом пользовались редко, только в экстренных случаях. Сегодня был именно такой случай: ночь чудес и час принятия решений.

– Скоро это произойдет! – с нетерпением говорил Евсевий. – Гурас должен прибыть из Рима через несколько минут.

Гурас, брат царя, его правая рука, умный и прозорливый человек, больше философ, чем политик, сразу после выдворения Лукулла с армянской земли был отправлен из этой комнаты в логово врага – в Рим, чтобы оценить величину угрозы, исходящей от великого соседа, и встретиться с наиболее знаковыми фигурами республики. Тигран, понимая, что времени до следующей войны осталось мало, распорядился использовать магию для ускорения дела и теперь в волнении ходил по комнате, ожидая прибытия брата. Сражаясь с армией Рима, он боролся с хаосом, утверждая торжество закона и преображая варварский мир. С нетерпением он ждал Гураса, чтобы получить ответы на вопросы: «Что дальше?», «Не напрасна ли борьба?»

– Твой брат Гурас научился летать! – Евсевий улыбнулся. – Его возможности перемещаться в пространстве не менее впечатляющи, чем твои, Тигран. Вспомни, как ты оказался в Египте, чтобы привести к власти своего союзника.

– Знаешь, Евсевий, – сказал Тигран, – фараон Птолемей XII показал мне пирамиды, которые построили три тысячи лет назад. Говорят, их строители умели летать.

– Не понимаю, зачем такие чудовищные усилия, чтобы возвести пирамиды.

– Нужно было открыть людям сверхчеловеческое и божественное величие царя, кроме того, Птолемей ходит в эти пирамиды, чтобы омолаживаться.

– Ясно, фараоны думают о вечности, – хихикнул Евсевий.

Все, что произошло за последнее время, заставило Тиграна задуматься о вопросах: отношения с богами, смысл жизни, любовь, дружба, гнев, смерть. О, это вечные вопросы! Он понимал, что рано или поздно все империи придут к закату, и его держава не исключение. Возможно, золотой век Великой Армении закончился, но она вступает в свой серебряный век. Он хотел изменить мир, но история пока не знает примеров удачного исхода таких попыток. Все равно он многого добился: великие государства Аккад, Кносс, Вавилония, Ассирия, Урарту, Карфаген, Македония, Пергам и многие другие канули в историческое небытие, а Армения живет уже несколько тысяч лет и будет жить вечно, твердо верил царь. Когда‑нибудь зло попытается освободится из заключения и завладеть миром, который всегда на грани исчезновения. Но появится новый герой, чтобы упечь зло в черную пещеру на горе Арарат, и пока меч Ваагна там, есть надежда, что удастся удерживать вселенское зло взаперти.

С башни дворца раздался сигнал – удар колокола. Полночь. Собеседники посмотрели на зеркало: оно помутнело, возник металлический блеск, поверхность зеркала волнообразно заколыхалась, переливаясь от серебристого до белого отлива, и вдруг из него вырвалась рука, потом нога, и в зал шагнул Гурас, бледный, одетый в римскую тунику. Вот он пришел в себя и, увидев Тиграна, улыбнулся и бросился обниматься:

– Тигран, так рад вернуться! Евсевий, мудрец, учитель, приветствую тебя!

– Как ты, Гурас? – с нетерпением спросил Тигран.

– Все в порядке, Тигран, мне не верится, что все получилось!

– Да, все прошло прекрасно. Но я ожидал, что ты появишься в тоге, а ты лишь в тунике, – Тигран шутил, проверяя реакцию брата.

– Тога – знак римского гражданина, владыки мира. Но мой армянский кафтан произвел в Риме большое впечатление. После нашей победы в войне, римляне смотрели на меня с нескрываемым интересом и неподдельным удивлением. Чтобы незаметно пройти к порталу, пришлось переодеться в тунику.

– Что ж, нас ждут, пойдем!

Когда царь и его спутники вошли в зал приемов, все разговоры смолкли. Внимание обратилось к царю и Гурасу.

– Гурас только что прибыл из Рима. Недолгое пребывание в республике, и он, как коренной римлянин, полюбил носить тунику. Каково! – балагурил Тигран.

В зале прошел гул одобрения шутки, но повод встречи был настолько серьезным, что все в почтительном молчании застыли в напряженных позах.

– Вопрос войны и мира – вот что нас сегодня волнует, – сказал царь. – Гурас, доложи свои выводы собранию.

Гурас, взволнованный происходящим, окинул взглядом присутствующих:

– Государь, военная мощь римлян растет быстро. Я не мог понять, какие силы этому способствуют и почему, но ясно, что без магии здесь не обходится. Их увлекла грандиозность, роскошь, помпезность, вседозволенность. Им требуется все больше богатств и рабов. Мы можем одолеть одну армию, но ей на смену тут же придет другая.

– Да, Гурас, нужен более сильный ход, чтобы противостоять Риму! – воскликнул царь.

– В Римской республике началась борьба за власть, причем за власть абсолютную, – продолжал Гурас. – Я встречался с четырьмя наиболее сильными государственными деятелями. Это Цицерон, Помпей, Красс и Цезарь. Думаю, борьба за власть развернется между ними.

– Красс и Помпей – два самых умелых римских полководца, – сообщил Мамиконян.

– Цицерон – глава сената, а кто такой Юлий Цезарь? – спросил Гнуни.

– Цезарь – сенатор, – пояснил Гурас, – который сегодня практически невидим, но он трезвомыслящий, способный манипулировать людьми человек. Думаю, Цезарь, одолев остальных, станет первым в Риме. Мне он сказал: «Пока вы нас боитесь, можете ненавидеть сколько угодно. Сдерживать честолюбие Тиграна II, путем ли переговоров, путем ли военного вмешательства, мы продолжим и никогда не престанем контролировать ситуацию на жизненно важной для нас территории Малой Азии».

Послышались возмущенные возгласы. Гурас сделал паузу, дождавшись, пока все успокоятся, и продолжил:

– Должен сказать, что, по сравнению с другими, он взвешенно оценивает потенциал Великой Армении и с большим уважением отзывается о царе Тигране. Он не хочет с нами войны.

– А что остальные? – спросил царь.

– Через народное собрание проведены два закона. По одному Помпей получил неограниченные права и финансирование, а по второму назначен на место Лукулла.

– Значит сумасшедшего Лукулла отзывают? – торопливо спросил Айказ.

– Да, – ответил Гурас, – но это ничего не меняет. На войну с