Митридатом и Тиграном рвется Помпей, надменный, жадный и беспринципный вояка, претензии которого проводит через сенат Цицерон, и другой полководец, Красс, готовый развязать войну с кем угодно.

– Война будет! – произнес побледневший Метродор.

– Я почувствовал по мимике, жестам, недоговоренностям, – продолжал Гурас, – что Помпей, Красс и Цезарь остро соперничают друг с другом. Каждый желает быть в Риме диктатором, причем пожизненно.

– Надо сделать так, чтобы Рим был занят своими внутренними проблемами и забыл об Армении! – громко произнес Тигран.

– А кто из этих троих наиболее выгоден для Великой Армении? – вдруг спросил Вараздат.

– Все трое хороши! – ехидно произнес Евсевий.

– Вараздат прав, – сказал Тигран. – Мы можем содействовать одному из них, прибавив лавры победителя Востока, и тем самым усилить разногласия и обострить борьбу за первую роль в государстве…

Разговор получился полезным и содержательным. Царь похлопал по плечу брата:

– Поблагодарим Гураса. Хорошая работа! Мы не можем обещать Риму спокойную жизнь!

– Да, именно так! – сказал Гурас.

Все разошлись, а Тигран и Артавазд пошли на террасу на втором этаже дворца, где их ждали любимые женщины. В теплом свете мерцающих огней небольших масляных светильников красивые лица Анаит и Аревик выглядели романтично. Две невероятно притягательные женщины в этот поздний час выглядели как высеченные из мрамора богини любви и красоты.

– Вы нас заждались, – услышали они голос Тиграна. – Дело мужчин превозносить женщин, дарить им подарки, без них страдать, но никогда не оставлять надолго!

– Моя Анаит, – сказал Артавазд, – хочу поклоняться тебе, бросать к твоим ногам все богатства мира, страстно любить, но никогда не забывать, что твои желания – закон.

– О, государь, сегодня и впрямь ночь чудес! – воскликнула Анаит. – Мой муж заговорил высоким слогом, как актер. Чем он так вдохновлен?

– Дорогая Анаит, – улыбнулся Тигран, – ты дарована моему сыну богами, и он до сих пор без ума от тебя. Целомудрие и красота женщины – подарок мужчине, а ее ум и кротость – великие добродетели, окрыляющие его.

– Я люблю тебя, Артавазд, ты настоящий мужчина! – Анаит посмотрела на мужа влюбленными глазами.

Аревик одарила Тиграна своей прекрасной улыбкой:

– Настоящий мужчина должен убить дракона, победить заклятого врага и прийти на помощь тем, кто страдает!

– Если рядом со мной желанная женщина, значит, я настоящий мужчина, – засмеялся Тигран.

Анаит хитро посмотрела на мужа:

– Настоящий мужчина должен знать, чего хочет от жизни, уметь вдохновить людей и непоколебимо идти к цели.

– Ох уж эти женщины! – рассмеялся царь.

– Благодаря мужчинам мы, женщины, чувствуем себя повелительницами пламени и льда одновременно! – Аревик продолжала смотреть на Тиграна восхищенными глазами.

– А благодаря женщинам мы, мужчины, становимся совершеннее и делаем мир лучше. – Артавазд доверительно посмотрел на жену.

– Пойдемте в диванную, выпьем. У меня есть тост, – весело сказал Тигран.

Они зашли в диванную которую освещал вечно горящий светильник, давая слабый, но ровный, теплый и таинственный свет, и расселись парами на диваны. Тигран пояснил:

– Мастер Оганез установил здесь свою «вечную лампу». Энергию для нее дает горшок с медью, железом и винным уксусом. Правда, необычно?

Все закивали. Вошел слуга, исключительно преданный царю человек, и подал всем вино в золотых кубках. Тигран, подняв кубок, произнес тост:

«Однажды царь созвал мудрецов и спросил:

– В чем смысл жизни?

– Угождать женщинам, – сказал первый мудрец.

– Наказать порок, чтобы справедливость восторжествовала, – сказал второй.

– Занять свое место в жизни, – сказал третий.

– Определить цели и достичь их, – сказал четвертый.

Царь, недовольный ответами, возразил:

– Женщины наша слабость, чувство справедливости порождает зависть, свое место в жизни каждый уже занял, а жизненные цели во власти мышления человека. Если к утру не найдете ответ, всех казню!

Ночью убитые горем мудрецы пришли к столетнему армянину и попросили спасти их. Вот он во главе мудрецов, опираясь на посох, явился утром к царю и говорит:

– Смысл жизни – это плов с курицей, далекое путешествие и хорошая компания, в которой правду говорят шуткой.

– Не понимаю, – сказал царь.

– Ну как же? – удивился старец. – Когда боги практически не вмешиваются в земные дела, а внешний мир неподвластен человеку, остается только созерцать, познавать, совершенствоваться и подчинять страсти разуму, вот и весь смысл жизни.

Так выпьем же за независимость человека, уют и спокойствие внутри каждого из нас и надежду на счастливую жизнь!»

Все чокнулись и выпили прекрасного белого вина. Артавазд, переполненный в эту ночь чувствами восторга, спросил:

– Отец, получим ли мы возможность свободно существовать и развиваться?

– Это зависит только от нас, – ответил Тигран. – Ясно одно – мы не позволим никому попирать нравственные и духовные святыни армян, право на честь и достоинство.

– Государь, – сказала Анаит, – ты – символ веры в собственные силы народа.

– Спасибо, Анаит!

– Ты, государь, – символ победы, завоевал доверие людей, – отозвалась Аревик.

– Спасибо, Аревик, – сказал Тигран. – Я ставлю себе в заслугу, что вырастил храбрых воинов и имею прекрасного наследника.

Артавазд, став серьезным, задумчиво сказал:

– Римский полководец Лукулл уничтожил в Тигранакерте все рукописи и книги на армянском языке, чтобы вычеркнуть наше прошлое из мировой истории.

– Он разграбил главное богатство народа, – хмуро сказал Тигран. – Стремление римлян контролировать не только настоящее, но и прошлое вполне понятно: измени прошлое, и исчезнет любая нация.

– Отец, как не допустить этого?

– Артавазд, есть формула самосохранения народа: язык, религия, история и культура. Наша с тобой задача сохранить все это.

– Я задумал трагедию об герое. Он хочет спасти семью и народ от завоевателей и остаться в веках в памяти народа! – воскликнул Артавазд.

– А твой герой понимает свое предназначение? – спросил царь.

– Да, он призывает народ к единству, крепить связи Востока и Запада, – ответил Артавазд.

– О, благородная цель! – воскликнул Тигран. – Но вот мой совет: герой должен действовать решительно, быстро, а когда потребуется, жестко, одновременно проявляя гибкость и умение идти на компромисс.

– Обещаю прислушаться к совету, но я бы добавил его характеру немножечко здравого смысла.

– Намекаешь, что мне иногда изменяет чувство меры? – рассмеялся Тигран.

– Если не считать твоих политических амбиций, то с чувством меры у тебя все в порядке, – улыбаясь, сказал Артавазд.

– Аревик, ты тоже с ним согласна? – Тигран залюбовался своей спутницей жизни.

– Ты сильный, всегда диктовал свою волю народам и странам, – произнесла застенчивая Аревик.

– Да, сильный, – печально произнес царь. – Время бежит неумолимо, я стар, с возрастом становлюсь сентиментальным, теряю хватку, да и новое поколение героев рвется в бой. Артавазд, мой приемник, будь тверд и мужествен! Окажутся ли тебе по силам мои завоевания?

Артавазд молчал.

– Без помощи союзников удержать Великую Армению в прежних границах будет трудно. – Тигран внимательно смотрел на сына. – Все события, которые с нами произошли, говорят о надвигающимся переломе истории. Но я в тебя верю!

– Ты, отец, заставил поверить всю Армению в свое бессмертие.

– Я люблю свой народ за жизнелюбие.

Они еще какое‑то время сидели и пили чудесное вино. Царь Тигран думал о самобытности армян, гордого и воинственного народа, который на протяжении всей своей истории показал неиссякаемый оптимизм и готовность защищать государственность.

– Вот что мы сделаем. – Тигран лукаво посмотрел на сына. – С помощью