Весной 1972 года художница и скульптор Имельхильд Калиски, которая читала «Сокровища Красного моря» в журнальной версии «Франс-Суар», узнала в одном из прохожих на рю дю Бак Ромена Гари. Она подошла к нему побеседовать и сказала, что, читая его роман, каждый раз с нетерпением вдет продолжения. В ответ на это Гари предложил: «Зайдите ко мне, и я подарю вам книгу целиком». Тут к ним присоединился муж Имельхильд — Рене Калиски. Познакомившись, писатели обнаружили, что печатаются у одного издателя. Гари не мешкая пригласил супругов на ужин.

Рене Калиски, как и Ромен Гари, был польским евреем, а когда он рассказал, что Имельхильд — племянница гитлеровского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, приговоренного на Нюрнбергском процессе к смерти и казненного в 1946 году, Гари расхохотался, хлопнув себя по коленке. «Вы чудесная пара! — воскликнул он. — Приезжайте ко мне на Балеарские острова!»

Рене Калиски тогда жил в Бельгии, а в Париж попал проездом; супруги остановились в скромной гостинице на рю дю Бак. Ему так полюбился роман «Европа», что он попросил у Ромена Гари дать разрешение на инсценировку.

Гари несколько удивило, что Калиски включил сцену в концлагере и эпизод, в котором появляются гомосексуалисты. И то, и другое пришлось ему не по душе. Тем не менее они отнесли сценическую версию «Европы» Жану-Луи Барро, режиссеру театра «Одеон». Тот даже предложил на роль Мальвины фон Лейден популярную актрису Мадлен Рено. Но после нескольких консультаций с Барро Гари и Калиски поняли, что он вовсе не намерен ставить этот спектакль. Когда они выходили из театра, Гари подытожил: «Нет, не хочет этот гад ее ставить! Никак не хочет!»

Однажды Гари пригласил Рене и Имельхильд в ресторан «Ла Куполь». Сам он пришел на этот ужин с роскошной мулаткой. Он поглощал уже третий свиной окорок, когда к их столику подлетел какой-то молодой человек и набросился с оскорблениями на его спутницу, которая, как оказалось, была проституткой: «Чертова шлюха, ты меня обобрала, всю квартиру обчистила!» Сущий скандал. Гари же совершенно спокойно, с заинтересованным и оживленным видом повернулся к девушке: «Ну-ка, ну-ка, что это еще такое?» Та, напуганная пристальным взглядом его голубых глаз, ответила, запинаясь, что незнакома с этим человеком. «И ты осмеливаешься лгать мне, самому Ромену Гари! Наберись хоть немного смелости, признайся — что тебе мешает это сделать? Да уж, эта история тебя не красит, дура!» Он изображал праведный гнев, но на самом деле был настолько заинтригован, что позабыл и про окорок, и про друзей. «Мы возьмем такси, и ты всё мне расскажешь!» — потребовал он, хватая ее за руку и увлекая к выходу. Через час Рене и Имельхильд были у Гари дома. Темнокожая красотка нежилась в ванной, а Гари, дымя сигарой, периодически к ней наведывался, заодно, видимо, проверяя, насколько тщательно она моется. Он всегда боялся заразиться сифилисом.

В горячее рабочее время он не желал тратить время на завоевания, соблазнения и разрывы и потому обращался к мадам Клод или мадам Билли, чьи заведения считались лучшими в своем роде; с их содержательницами он был знаком еще со времен своей дипломатической службы и тепло к ним относился. В те годы ему не раз приходилось организовывать вечерний досуг иностранных делегаций.

По утрам Гари нередко ходил в бассейн «Серкль Интераллье» в Фобур-Сент-Оноре. За обедом его можно было увидеть в кафе «Липп». Иногда он предпочитал ему ресторан «Рекамье», куда направлялся по рю дю Бак через парк Бусико либо по бульвару Распай; в последнем случае он заодно заглядывал в магазин издательства «Галлимар», где ему предоставлялась скидка.

Гари постоянно менял внешность: отпускал и убирал бороду, то отращивал усы, то сбривал их, надевал шляпу или выходил с непокрытой головой, но всё равно себе не нравился. Он носил яркие шелковые рубашки, которые ему шили в ателье на улице Фур, со шнурами, заплетенными на американский манер вместо галстука. После обеда он выпивал чашку кофе в заведении «Руке», что на бульваре Сен-Жермен, заходил поздороваться со своим сердечным другом Робером Галлимаром, а потом запирался у себя в кабинете вместе с Мартиной Карре. Когда к нему приходила очередная фаворитка на один день, Мартина начинала со слезами собираться домой.

Некоторые удовлетворялись легкой интрижкой, другие изводили себя ревностью: как он ни старался сделать так, чтобы любовницы никогда не встречались, те из них, кто к нему по-настоящему привязывался, в конце концов узнавали, что он был благосклонен не только к ним. Мариэлле Бертеас, одной из своих подруг, Гари рассказал как-то раз такую байку. Однажды в парикмахерской недалеко от рю дю Бак он заметил молоденькую девушку в майке без рукавов, которая мыла волосы посетительницам. Она показалась Гари очень хорошенькой, но особенное очарование ей, по его мнению, придавали темные волосы под мышками. Тогда он не решился к ней подойти. Но одним летним утром он все-таки вошел в парикмахерскую. Поскольку Ромен Гари был знаменитостью, хозяйка салона сразу же бросилась его встречать. Он шепотом объяснил ей, что хотел бы пригласить одну из ее служащих на ужин. Владелица парикмахерской сочла это за честь, даже не поинтересовавшись мнением девушки. В тот же вечер юная парикмахерша стояла на пороге квартиры Гари, нарядно одетая и с тщательно выбритыми подмышками. Увы, очарование испарилось сразу же, как только Гари это заметил, и после ужина девушка просто ушла домой.

Если Павла Устинова, Флоранс Баумгартнер, Анна де ла Бом любили Ромена Гари всем сердцем, то Катрин Панколь, особа совсем юная, отнеслась к отношениям с писателем не так серьезно, чем больно его ранила. А вольная красавица Беатрис Клерк видела в своей связи с Гари лишь проявление дружеских чувств.

В конечном итоге любовницы Ромена Гари становились его преданными подругами, помогая справляться с болезнью Джин Сиберг. Каждый раз, когда Гари знакомился с женщиной, он искренне надеялся, что будет ее любить. Но в большинстве случаев отношения ему наскучивали, еще не успев приобрести более или менее четкие очертания, ведь всю любовь он уже получил от матери, как сам напишет в «Обещании на рассвете»: