Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Наши люди», которых Вы явно не считаете своими, гибли в Англии, Куфре, Эфиопии, в Бир-Хакейме, для них приходилось рыть могилы повсюду, где только находила защитников честь и свобода Франции, их посмертно награждали крестом Освобождения. А я-то думал, что Вы как посол Франции являетесь и их представителем тоже. Но нет, о них ни строчки, ни слова.
Тогда как целая страница ушла на то, чтобы сообщить читателю, что, вылетев из Алжира в Париж на голодный желудок, к вечеру «мы умирали от голода». Конечно, каждому свое место, но моя мысль в тот момент витала в пустыне Киренаика, где пропал весь мой экипаж — Кларон, Лекальвес и Девен: возвращаясь с боевого задания, они потерпели крушение и погибли в песках от жажды. Их высохшие, но совершенно целые тела были найдены всего лишь несколько лет назад.
Но отвлечемся от «ощущения» — хотя и несколько странного, — будто бы Вы упрекаете де Голля в «недостаточной любви» к своему народу. Допустив, что Вы не интересуетесь подобными деталями. Но они — не просто недостающий элемент Вашего повествования, они мешают Вам проводить свои доказательства, потому что эти жертвенно отданные стране жизни свидетельствуют о том, на какой реальности основывается то, что Вы именуете «необоснованными притязаниями» де Голля и алжирских «людей».
Эти смерти — часть истории. Но в Вашем варианте их нет.
Вы не признаете за де Голлем никаких заслуг, абсолютно никаких. Вы поставили ему двойку. Нет, я, пожалуй, несправедлив: несмотря ни на что, генерал все-таки получает от своего тела удовлетворительную оценку — еле-еле натянутую — и, хоть это и забавно, но истинные мотивы разоблачителя выявляет.
Глава временного правительства назначает посла на пост генерального секретаря Министерства иностранных дел. И Шовель прямо пишет: «Здесь надо отдать должное де Голлю — он знал, что я отношусь к нему отрицательно». Стало быть, единственное, в чем можно «отдать должное» отцу французского Сопротивления, — это назначение господина Шовеля на сталь высокий пост.
Примечательно, как он говорит при этом о народе : он не устает повторять, тогда по три раза в одном абзаце, «наши люди», и эта барская замашка отнюдь не наигранна — она отражает внутреннюю суть.
Жан Шовель ответил на это письмо в «Фигаро» 11 декабря 1972 года. Его реакция по сравнению с неприкрытой резкостью Гари была довольно отстраненной и мягкой. Более всего Шовель подчеркивал, что, как и было сказано, они с Гари — из двух разных миров. Посол принадлежал к элите французского общества и, естественно, презирал Гари, попавшего в Министерство иностранных дел только благодаря своему активному участию в движении Сопротивления. Шовель как будто решил прочитать лекцию этому скромному чиновнику, балующемуся пером, — он явно покривил душой, утверждая, что ему пришлось искать Гари в телефонном справочнике Министерства иностранных дел. Будто бы он мог забыть о писателе, который, как ему казалось, вывел его в одном из своих рассказов!
«Комментарии», по словам Шовеля, охватывали лишь период от апреля 1944 до февраля 1952 года. Де Голль наградил его Большим крестом Почетного легиона и поблагодарил за сборник стихов «Из водных пучин». «Я противник всяческих „измов“. Я никогда не был ни петенистом, ни голлистом, ни антиголлистом, и мое мнение по этому вопросу остается неизменным».
Летом 1971 года, когда Ромен Гари работал над «Европой», ему пришла в голову мысль написать приключенческий роман под новым псевдонимом. На это у него было две причины. Во-первых, имея вид на жительство в Швейцарии, он предпочел бы составить контракт таким образом, чтобы платить налоги с выручки от книги в Швейцарии, где система налогообложения была более выгодной, чем во Франции. С другой стороны, он хотел испытать на догадливость критиков, вот уже несколько лет удостаивавших его произведения лишь снисходительного внимания. Весьма часто Ромену Гари от них попадало. Ему ставили в упрек, что все его книги похожи одна на другую. Гари прослыл писателем, не успевающим за модными течениями в литературе, в книгах которого был сюжет и действующие лица, писателем, скромные достижения которого не могли сравниться с формальными изысками школы «нового романа». Видный представитель последней Филипп Соллерс, когда его спросили, что он думает о последней книге Гари, ответил, что интересуется только литературой.
Гари задумал написать ближневосточный роман-боевик, приправленный юмором и толикой жестокости. Он был убежден, что, если опубликовать эту книгу под новым псевдонимом, она будет иметь успех. Он поделился своей задумкой с Робером и Клодом Галлимарами, взяв с них обещание никому об этом не рассказывать.
Гари принялся приводить свой план в действие, и это его очень забавляло. Идея немного напоминала историю с Фоско Синибальди и стала своеобразной репетицией литературной мистификации, которая сотворит нового писателя — Эмиля Ажара.
Третьего декабря 1971 года женевский адвокат Гари Шарль-Андре Жюно напомнил издательству «Галлимар» о том, что 12 августа им была представлена рукопись романа «Головы Стефани», автор которого, Шайтан Богат, будучи его клиентом, наделил его всеми полномочиями представлять его интересы при обсуждении текста договора. Роман был написан на английском языке и назывался в оригинале Emily’s Heads. Несколько дней спустя Гари заменил это название на Stephanie’s Heads.
Почему Гари выбрал такой псевдоним? Русскому читателю понятно его значение. Гари надел маску человека, пожинающего плоды своего обмана.
Он наделил Шайтана Богата выдуманной биографией, что уже раньше проделывал с самим собой. По легенде, Богат был сыном турецкого эмигранта, родился в Орегоне, США, тридцать девять лет назад, а теперь владел компанией, которая занималась рыбной ловлей и морскими перевозками в Индийском океане и Персидском заливе. На написание этого романа его сподвигла контрабанда оружия. В 1970 году Богат стал лауреатом несуществующей Дакканской премии за репортаж о международной контрабанде золота и вооружений. Ни одному из журналистов, рецензировавших «Головы Стефани», не пришло в голову, что биография это вымышленная.
22 декабря Робер Галлимар ответил адвокату Шайтана Богата, что издательство «Галлимар» намерено опубликовать роман его клиента.
В январе 1972 года Шарль-Андре Жюно написал Галлимару, что встречался с Богатом на Ближнем Востоке и тот готов заключить договор на условиях издательства. Соглашение между сторонами было подписано 10 февраля 1972 года.
Было решено выпустить книгу в отдельной серии. В начале июня Мишель Мор, которому не нравились книги Гари, поручил перевод Полин Верден. В декабре Шайтан Богат начал высказывать претензии по поводу того, что перевода до сих пор нет, и пригрозил Роберу Галлимару, что разорвет с ним контракт. Его заверили, что через месяц французская версия романа будет у него. И действительно, 26 февраля Шайтану Богату был направлен перевод Stephanie’s Heads. Поль дю Буше, редактировавшая книгу, считала, что ее необходимо подкорректировать. Но Робер Галлимар, зная, как распорядится переводом Гари, решил отправить текст без исправлений. Подозрения Галлимара оправдались. В конце марта Шарль-Андре Жюно уведомил его, что Богат полностью переработал книгу, так как счел ее недостаточно выразительной. По словам Жюно, на этот раз он намеревался осуществить перевод за свой счет, обратившись к «преподавателю французского языка из Сиднея» (разумеется, несуществующему)!
