Надо было разуться. Наверное, глупо настолько бояться, что в походе кто-то узнает, что я Вестница. Глупо настолько бояться, чтобы усложнять себе путь и рисковать собой.

Сквозь пелену слез пробился свет ведьмовского указателя. Прыгать вниз, не видя под собой ничего, я не рискнула. Добралась до купола над священным кольцом, открепила ремни, и ухватилась за него. Задержав дыхание, стала аккуратно спускаться. Как только ступила на твердую почву, откупорила флакон и щедро вывалила мазь на пальцы в перчатках. Спустя несколько секунд начала отступать головная боль, а дышать стало гораздо легче.

Не тратя времени, я вытерла слезы, юркнула под купол и разглядела горку из камней. Встав на колено, быстро разгребла ее и без труда выкопала из сухой почвы сундучок. Ксанджи по шепоту отозвались незамедлительно, раскалили замок, и топор расколол его с первого удара. Замок отскочил и затерялся в серой насыпи. Не рассматривая содержимое сундука, я вытащила подушечку. Разорвала и вытряхнула, превращая в сумочку. Все, как в прошлый раз.

Кроме спуска и подъема…

С подъемом оказалось труднее. Мышцы за короткие минуты перерыва успели расслабиться, заныли, загудели. Я старалась стискивать сияющий минерал крепко, но пальцы словно не слушались и отказывались сжиматься. Слабость в руках пугала. Забравшись на самый верх, я попыталась рассмотреть уступ, на котором остались ребята, но сияние кольца, дым и пепел превращали все в паре метров от меня в непроглядную тьму. Я переползла на веревку и, повиснув на ней, закрыла глаза. Вдохнула глубже, пока позволяла мазь, и поползла вверх.

Ветер вновь доносил угрозы из ущелий. Перевязанный топорик давил на живот и грудь, а возле сердца натирал мешочек с ключом. Стоил он таких усилий? Все затеянное имело смысл ровно до того момента, пока Кейел не оказался чужим человеком, а сейчас все движется по глупой инерции и из-за обещаний исследователю.

Я открыла глаза лишь тогда, когда услышала приободряющие выкрики и свисты. Разобрать в гомоне все голоса не представлялось возможным, но громче всех орали Архаг и Норкор. Я сомкнула губы крепче и, вглядываясь в звездное небо, не обращая внимания на стекающие по лицу и шее капли пота, ускорилась. Веревка шаталась, скрипели перчатки, сапоги стали давить, мир вокруг увяз в каком-то жидком тумане. Вскоре голоса зазвучали громче, в плечи вцепились крепко и потянули. Воротник рубахи надавил на шею, куртка затрещала, но под ногами через миг оказался камень. Я мазнула взглядом по радостным лицам, но с трудом узнавала каждого. Когда глянула на серое покрывало далеко внизу, нащупала слабой ладонью ключ за пазухой, стиснула топорище, крепко примотанное к телу, едва устояла на ногах. Ими овладела мелкая дрожь, все тело пробрал озноб.

— Справилась и все так же хмурится, — слух тронули первые осознаваемые мною слова. Архаг хлопнул меня по плечу и спросил тише: — Ты не нашла того, что искала?

В голове вспышкой пронеслись мысли об Энраилл, и я резко повернулась к болтливому васовергу.

— Нашла.

Сухое горло мешало говорить громко и много, поэтому я молча протиснулась через толпу подальше от уступа с одним лишь желанием. С желанием, которого не осознавала до последнего, пока не выдохнула с облегчением. Кейел никуда не исчез. Сидел хмурый, навалившись спиной на камень, и что-то держал в руках. Первые секунды я не могла сфокусировать не только мысли, но и взгляд. Одна нога вытянута, вторая — согнута в колене, плечи двигаются, хмурое лицо опущено, непослушные пряди качаются из-за движения и ветра, заслоняя глаза. Живой, целый, не исчез… За недолгое мое отсутствие с ним ничего не случилось. А сколько же меня не было? Вроде бы вечность качалась на веревке, но вечность вместилась в одну секунду прошлого.

Глаза рассмотрели-таки в руках Кейела кусочек светлого дерева уже с заметным силуэтом пока еще неразборчивой фигурки. Сердце мигом сжалось, один раз стукнулось о ребра и затвердело.

— Я рада, что ты цела, смелая человечка, — тихо произнесла на ухо Елрех, возвращая меня в другую реальность, в которой помещалось гораздо больше существ, чем я и мои воспоминания. Но в этой реальности никак не хватало места для нас с Кейелом вместе.

Спать сразу же после вылазки лечь не удалось. Во-первых, безумно хотелось остыть, во-вторых, откат после рискованного мероприятия приходил постепенно и волнами накапливал адреналин, а в-третьих, остальные взбудоражились сильнее меня. И взбудоражили их конкретно подсказка и ключ, раздобытые на острове, словно только теперь, благодаря им, все вокруг меня впервые по-настоящему поверили в существование сокровищницы Энраилл. Между тем, лишь Кейел выглядел все таким же угрюмым и никак не расставался с деревяшкой — будущим подарком Лери.

— С завтрашнего дня начнем разучивать Наллеран, — оповестила я всех, заглушая разговор и глядя в костер.

— Наллеран? — уставившись на меня, переспросила Стрекоза и дернула ухом. Ветер уносил в ее сторону искры и играл с золотыми волосами. — Что это?

— Игра, дрянь ты глупо! — Норкор глянул злобно на нее из-под кустистых бровей и с большим ожесточением вонзился широкими зубами в прожаренное бедро гуся.

Дарок тоже осудил ее покачиванием головы.

— Ты долго живешь у нас, а о таком не знаешь. — Архаг поцокал языком.

— Игры?! Мне нет дела до игр! — прорычала она, поддаваясь телом к костру и кривя красиво лицо, будто вот-вот покажет васовергам язык.

— Зачем нам учить Наллеран? — поинтересовался Гахсод, при этом не переставая наблюдать за Ромиаром, который в свою очередь весь вечер что-то записывал в ежедневник, держа перед собой подсказку и ключ.

Елрех коснулась плеча Кейела, дождалась, когда он поднимет голову, и кивнула в мою сторону. Он, наконец-то, вынырнул из глубокой задумчивости и перестал стругать деревяшку.

— Одно из испытаний в сокровищнице требует знаний Наллеран, — произнесла я, когда все, кроме Роми, были готовы слушать. — Нам придется проходить участок по пять существ. Ошибка одного будет стоить жизни всех пятерых.

Стрекоза отодвинулась и втянула голову в плечи. Лиар, сидевший позади нее, положил руку на хрупкое плечо, и Стрекоза быстрым взмахом сбросила ее. Лиар шумно вздохнул и понуро свесил рогатую голову. Значит, темноволосый шан’ниэрд влюблен в воровку, мне это не показалось. Если вспомнить любовь Волтуара ко мне, сразу пропадает всякое удивление той жестокости, с какой этот шан’ниэрд старался расправиться со мной в той жизни.

— Наллеран трудная игра, — заключил Дарок, подкидывая полено в костер. Он смотрел на меня сквозь пламя, отчего серые глаза полыхали, добавляя взору суровости и гнева. Впрочем, после моего возвращения с острова, кроме злости, я от Дарока ничего не замечала. — И как ты планируешь разбить нас, Асфи? В какой отряд кто входит?

— У тебя есть опасения? — догадалась я по интонации вопроса.

— Есть. — Улыбка раскрыла шрам, уродуя и без того некрасивое лицо. — Мы плохо тебя знаем.