Иногда он ставит Тебальди для себя, и, пока он слушает, что-то в нем начинает меняться. Наверно, так было и с его отцом в 1944 году, его сердце тоже билось в одном ритме с сердцем Мими. Так же, как взмывающая ввысь дуга ее голоса звала за собой душу отца, теперь она зовет его душу, призывая присоединиться к ней в страстном, парящем полете.

Что было с ним не так все эти годы? Почему он не слушал Верди, Пуччини? Он был глух? Или на самом деле все еще хуже: может быть, даже в юности он слышал призыв Тебальди, но чопорно, с плотно сжатыми губами («Ни за что!») отказывался обращать на него внимание? «Долой Тебальди, долой Италию, долой плоть!» И если отец должен убраться прочь вместе с ними, да будет так!

Он понятия не имеет, что происходит в душе отца. Отец не говорит о себе, не ведет дневник, не пишет письма. Только однажды случайно дверь чуть-чуть приоткрылась. В воскресном приложении «Стиль жизни» к «Аргусу» он наткнулся на тест «да-нет», который отец заполнил и оставил на столе, тест под названием «Индекс вашей личной удовлетворенности». Отвечая на третий вопрос «Вы знали многих представителей противоположного пола?» отец поставил галочку рядом с квадратиком «Нет». «Были ли для вас отношения с противоположным полом источником удовлетворения?» — таков был четвертый вопрос. И снова отрицательный ответ.

Из возможных двадцати отец набрал шесть очков. Если у вас пятнадцать очков или больше, утверждает создатель «Индекса», некий Рей Шварц, доктор медицины, доктор философии, автор бестселлера «Как преуспеть в жизни и любви» — руководства по личностному развитию, — это означает, что отвечающий прожил полную жизнь. А вот если набрано менее десяти очков, это свидетельствует о том, что ему или ей нужно культивировать более позитивное мироощущение, и в качестве первого шага можно вступить в какой-нибудь клуб или заняться бальными танцами.

Тема, которую следует развить: отец и почему он живет вместе с ним. Реакция на женщин в его жизни (разочарование).

Недатированный фрагмент

По радио обличают коммунистических террористов вместе с их приспешниками и дружками во Всемирном совете церквей. Формулировки обличения могут меняться изо дня в день, но оскорбительный тон всегда неизменен. Этот тон знаком ему со школьных дней в Вустере, где раз в неделю всех детей, от мала до велика, сгоняли в школьный зал для промывки мозгов. Этот голос так знаком, что при первых же звуках он испытывает отвращение и тянется к выключателю.

Он — продукт искалеченного детства, это он давно понял, его удивляет то, что самый худший вред был причинен не в уединении дома, а на людях, в школе.

Время от времени он кое-что почитывает по теории обучения, и в книгах голландской кальвинистской школы начинает распознавать, что лежало в основе обучения, которое применялось к нему. Цель обучения, утверждают Абрахам Кейпер и его последователи, — формировать ребенка как члена конгрегации, как гражданина, как будущего родителя. Слово «формировать» приводит его в замешательство. В годы его пребывания в школе в Вустере его учителя, сами сформированные последователями Кейпера, все время трудились над тем, чтобы сформировать его и других маленьких мальчиков, находившихся на их попечении, — сформировать так, как ремесленник придает форму глиняному горшку, он же, используя те жалкие средства, которые были в его распоряжении, пытался молчаливо сопротивляться, сопротивлялся тогда, как сопротивляется теперь.

Но почему же он так упорно сопротивлялся? Откуда взялось это сопротивление, этот отказ признать, что конечной целью образования должно быть формирование его по какому-то шаблону, иначе он останется бесформенным и будет пребывать в натуральном, диком состоянии. Тут может быть только один ответ: ядро его сопротивления, его теория, противоположная кейперизму, — от матери. Так или иначе, либо из своего собственного воспитания, воспитания внучки миссионера-евангелиста, либо, скорее, из единственного года, который она провела в колледже, откуда вышла, получив лишь диплом, позволявший преподавать в начальной школе, она почерпнула альтернативный идеал педагога и задачи педагогики, а потом каким-то образом внушила их своим детям. По мнению матери, задача педагога — определить и поощрять природные таланты, с которыми ребенок рождается и которые делают этого ребенка уникальным. Если представить ребенка в виде растения, то педагог должен подкармливать корни растения и наблюдать за его ростом, а не (как проповедовал Кейпер) подрезать ветки и формировать его.

Но какие у него основания думать, что, воспитывая его с братом, мать вообще следовала какой бы то ни было теории? Может быть, на самом деле мать позволила им обоим расти дикими просто потому, что сама так росла — она, ее братья и сестры на ферме в восточной части Капской провинции, где они родились? Ответ дают имена, которые он извлекает из глубин памяти: Монтессори, Рудольф Штайнер. Эти имена ничего для него не значили, когда он слышал их ребенком, но теперь, читая литературу об образовании, он снова на них натыкается. Монтессори, метод Монтессори! Так вот почему ему давали кубики, чтобы играть с ними, деревянные кубики, которые он сначала разбрасывал по всей комнате, считая, что они для того и существуют, а позже ставил один на другой, пока башня (всегда башня!) не рушилась, а он не ревел с досады.

Кубики, чтобы строить башни, пластилин, чтобы лепить животных (пластилин, который он сначала пытался жевать), а затем, когда он еще не был к этому готов, — набор «Конструктор» с брусками, болтами, рычагами и шкивами.

«Мой маленький архитектор; мой маленький инженер». Его мать умерла, прежде чем стало совершенно ясно, что он не станет ни тем, ни другим, что блоки и «Конструктор» не сотворили чуда, да и пластилин тоже («мой маленький скульптор»). Размышляла ли его мать на тему: «Уж не ошибочен ли метод Монтессори?» А в более мрачные минуты даже: «Следовало позволить этим кальвинистам формировать его, я не должна была поддерживать его сопротивление?»

Если бы им удалось сформировать его, этим вустерским учителям, то он, скорее всего, стал бы одним из них и прохаживался по рядам безмолвных детей с линейкой в руке, постукивая по партам, когда проходил мимо, чтобы напомнить, кто здесь главный. А в конце дня возвращался бы домой к собственной кейперовской семье, к правильно сформированной жене и правильно сформированным послушным детям — к семье и дому в сообществе внутри родины. Вместо этого у него есть — что? Отец, о котором нужно заботиться, который втайне понемногу покуривает, втайне понемногу выпивает, причем взгляд отца на их совместное проживание, несомненно, расходится с его собственным: к примеру, отец считает, что ему, несчастному отцу, выпало на долю заботиться о взрослом сыне, поскольку этот сын не очень-то способен сам позаботиться о себе, что вполне очевидно из его прошлого.

Развить: его собственную доморощенную теорию образования, ее корни: а) Платон и б) Фрейд, ее элементы: а) преемственность (ученики, стремящиеся стать такими, как учитель) и б) этический идеализм (учитель, стремящийся быть достойным учеников), ее опасности: а) тщеславие (учитель, купающийся в поклонении учеников), б) секс (телесные сношения как кратчайший путь к знаниям).