Это правда. Братья или тот из них, с которым он беседовал, были в высшей степени внимательны. Пусть их бухгалтер другого вероисповедания, но братья не бесчувственные люди. «Сокровище» — так назвали братья его отца. «Ваш отец сокровище, его место будет всегда его ждать».

Конечно, все это выдумки. Отец никогда не вернется на работу. Через неделю, две или три его, поправившегося или частично выздоровевшего, отправят домой, чтобы он начал следующий, финальный этап своей жизни, когда его хлеб насущный будет зависеть от Благотворительного фонда автомобильной индустрии, от Южно-Африканского государства в лице пенсионного департамента и от его родни.

— Тебе что-нибудь принести? — спрашивает он.

Отец делает какие-то движения левой рукой, ногти на которой, как он замечает, грязные.

— Хочешь написать? — спрашивает он.

Он вынимает записную книжку, открывает ее на странице, озаглавленной «Телефонные номера», и протягивает вместе с карандашом.

Пальцы перестают двигаться, взгляд становится отсутствующим.

— Я не понимаю, что ты хочешь, — говорит он. — Попытайся еще раз дать понять, что ты имеешь в виду.

Отец медленно поводит головой, слева направо.

На тумбочках возле других коек в палате вазы с цветами, журналы, на некоторых — фотографии в рамочках. Тумбочка рядом с койкой отца пустая, на ней только стакан воды.

— Мне нужно идти, — говорит он. — Мне пора в класс, на занятия.

В киоске возле парадного входа он покупает пакетик леденцов и возвращается к постели отца.

— Это тебе, — говорит он. — Чтобы пососать, если во рту пересохнет.

Через две недели отец возвращается домой в санитарной карете. Он способен передвигаться, шаркая, с помощью палочки. Отец проходит прямо в свою комнату и закрывается там.

Один из санитаров вручает ему брошюру с инструкциями, озаглавленную «Ларингэктомия — уход за пациентами» и карточку с расписанием, где указано, когда клиника открыта. Он смотрит на брошюру. Там изображена человеческая голова, на горле внизу — темный кружок. «Уход за раной», — написано под рисунком.

Он делает шаг назад.

— Я этого не умею, — говорит он.

Санитары обмениваются взглядами, пожимают плечами. Уход за раной, уход за пациентом — не их дело. В их обязанности входит доставить пациента к месту жительства. А дальше уж дело пациента, или семьи пациента, или ничье.

Прежде он, Джон, был слишком мало занят. Теперь все изменится. Теперь он будет так занят, что едва сможет справиться. Придется отказаться от некоторых своих замыслов и стать сиделкой. Или же, если он не желает стать сиделкой, то должен объявить своему отцу: «Я не могу ухаживать за тобой день и ночь. Я собираюсь тебя покинуть. До свидания». Либо одно, либо другое — третьего не дано.