пожалуйста, милости просим… Они сюда, вы их в гриву, они в город, мы их в хвост. Вот видишь, как хорошо получается.

Степан улыбнулся:

— Твоими бы устами да мед пить.

Галипан тревожно спросил:

— А что… разве у вас что-то не в порядке?

Степан встал и, хлопнув Галипана по плечу, весело произнес:

— Все в порядке, дружище… Все в порядке. Ну, а в городе скажешь… скажешь…

— Что?

— Скажешь — пусть ждут, когда мы подадим знак. Когда услышат, что мы взяли Плотерешты, пусть поднимаются. А главное, насчет железнодорожников, чтобы они на будущей неделе ни одного поезда не пускали в Яссы. Главное — остановить на неделю движение войска сюда.

— А когда на Плотерешты?

— Да вот на днях… А пока что силы собираем.

Галипан почесал затылок и виновато улыбнулся:

— А знаешь, друг, что я у тебя хотел спросить?

— Ну?

— Да чтобы остаться у тебя… Ты не бойся, я не навсегда. Я, дружище, сходил бы только на Плотерешты, да и только…

— Не чуди… А кто же обратно пойдет? Кто же там в городе будет орудовать?

Галипан сплюнул на землю и заговорил:

— Э, друг… Не в том механика — там, может, и не дождешься такого случая, чтобы в бой пойти. А тут — сколько влезет. Да не чеши в затылке. Остаюсь и более ничего, там, в городе, и без меня людей хватит!

Пришлось согласиться.

Галипан остался у Степана, а в город послали жену Степана — Стеху. Галипан согласился.

— Она баба — и никаких подозрений не будет… Бабе наплевать, и больше ничего.

Вечером в штаб дивизии, расположенный в Плотерештах, пришло сообщение:

В Кодрах отмечается подготовка — со всех сторон собираются все новые и новые отряды. Банда, очевидно, к чему-то готовится.

№ 139.

Начальник штаба подошел к окну и, распахнув его, взглянул туда. Вдали, в вечернем сумраке, виднелись далекие Кодры, а над Кодрами в разных местах были видны дымы костров.

Повстанцы уже не прятались — они с презрением относились к румынской дивизии, словно вызвали ее на поединок. Начальник штаба прекрасно это понимал. Через полчаса провода и телефоны запели тоскливыми звонками, от штаба во все стороны помчались мотоциклы, чтобы передать приказ по частям.

К утру все части, входящие в состав дивизии особого назначения, должны быть стянуты к городу Плотерешты…

Предательство Иуды

Хороши долины в Кодрах — цветущие, налитые сладкой тишиной и тихим бормотанием ручьев, бегущих из-под рыжего мха. Тихо в долинах в полдень, тихо, как в старом монастыре.

Но вряд ли двое оборванцев, одетых в плугурульскую одежду, склонны были любоваться красотой этих долин. Они осторожно пробирались через гущу зеленых Кодр. Эти люди испуганно дрожали на каждом шагу, в страхе останавливались, пристально вглядываясь вперед и оглядываясь по сторонам.

Спотыкаясь и осыпая свои следы бранью, двое людей дошли до опушки молчаливого леса, с его настороженной тишиной и шумом тихих ветвей. Остановившись, они принялись советоваться:

— Черт его знает, куда тут идти, но надо сворачивать в лес. Видимо, где-то здесь. Ты не помнишь, как он говорил?

Разговаривая так, они не замечали двух внимательных глаз, смотревших на них. И вот откуда-то сверху послышалось:

— Эй, что за люди?

Они подняли головы вверх и тут же присели от ужаса на землю. Сверху, из густой листвы дерева, прямо в грудь им тускло смотрело узкое дуло ружья, а над дулом виднелись чьи-то прищуренные карие глаза под желтой соломенной шляпой. Голос сверху снова угрожающе повторил свой вопрос.

Люди испуганно зашептали, что они свои, с ужасом глядя на дуло карабина.

— Кто свои?.. Откуда?

Запинаясь, испуганно растягивая слова, сказали, что они рабочие, сбежавшие из-под стражи, что они ищут Степана Македона. Они хотят отдать свою жизнь борьбе против бояр. Потому что уже не хватает сил терпеть издевательства господ. Ах, как они хотят бороться против боярина!

— Эй, Коля!..

— Здесь, здесь… — весело откликнулся молодой голос, и вдруг почти у ног двух рабочих, сбежавших из-под стражи, поднялась вверх куча хвороста, открыв черную пасть ямы и стройную фигуру повстанца с ружьем за плечом и с длинным маузером в руках. Молодой повстанец отряхнулся и захохотал:

— Что, испугались?

Ошалевшие рабочие стояли несколько минут, разинув рты от удивления.

— Ну, веди их.

…Повстанец из охраны привел к Степану двух парней, которых он поймал на опушке. Степан пристально посмотрел в их лица, спросил, откуда они и где работали. Те сказали, что из Кишинева, но последнее время работали в шахтах.

— А ну-ка, покажите ваши руки… Да не так… поверните ладонями вверх.

Рабочие, не понимая, что это значит, повернули ладонями вверх и с вопросом посмотрели на Степана. Тот мрачно поднял глаза.

— По рукам видно — давно уже не работаете… Верно?

— Да, да, давно уже не работаем — по тюрьмам таскаемся.

У Степана разгладились морщины, и он уже веселее спросил, хотят ли они к нему. Они радостно задрожали, демонстрируя самое искреннее согласие. Степан позвал Попеску и передал ему двух новых повстанцев.

Новые повстанцы, пряча довольные улыбки на мерзких губах, незаметно пожали друг другу руки и пошли в курень старого Попеску — заведующего хозяйством.

В тот же день Гердян и Овереску получили оружие и указания, как с ним следует обращаться. Хотя в последнем «новые повстанцы» вряд ли нуждались.

За свободную Молдавию!

Повстанцы готовились к решительному сражению. Утром на поляне было открыто военное совещание. Море голов, лес ружей и зубцы вил колыхались возле деревянной избушки, на крыше которой расположился весь повстанческий штаб. Плугурулы были одеты в самую разнообразную одежду. Серые, черные и белые рубашки смешивались с цветными нарядами жандармов, с синими мундирами румынских солдат и с офицерскими мундирами.

Говорил Степан, высоко подняв руку и сверкая из-под густых бровей тяжелыми глазами. Степан сообщил повстанцам о плане выступления. Больше не следует терять время. Если продолжать ждать, то бояре подвезут больше войска, тогда как сейчас силы почти одинаковы. Беда лишь в том, что у врагов есть пушки и в десять раз больше пулеметов.

В Кодрах загудело, что и так будет хорошо.

— Не боимся никаких пушек!

— Руками передушим!

Степан подождал, пока стихли голоса, и продолжил говорить о своем плане, против которого румыны вряд ли смогут выстоять. План следующий: ночью человек пятьдесят пройдут поодиночке в Плотерешты, разумеется, с оружием — с револьверами и бомбами. Там они спрячутся в сараях и садах, а как только начнет светать, пусть готовятся. Услышав