и все взоры обратились на нее. – Я всего лишь слабая женщина, которую учили управлять домом, но не учили править таганом. И меня не учили быть воином, а значит, я не смогу вести на битву и не скажу, как защитить свою землю, если придет враг. Я не хочу слушать много голосов, которые будут литься мне в уши, советуя, как поступить, потому что советчиком станет каждый. Я не могу выйти замуж, потому что уже замужем, и Архама здесь нет, чтобы дать мне свободу. А еще я не смогу родить сына. И тогда Белый камень ослабнет на многие годы, пока Тейа не найдет себе достойного мужа, от которого наконец родит вам каана. Мы станем слабы и беззащитны, но я люблю землю, породившую меня, и не желаю ей зла. Потому я дам вам каана прямо сейчас. Достойней, мудрей и отважней его я не знаю. Я признаю вашим и своим кааном Танияра, сына Вазама из рода Даймара! Отныне Белый камень присоединится к Зеленым землям!

И вот теперь по поляне прокатился ропот. Ягиры Белого камня начали вставать. Зато наши воины, вскинув оружие, выкрикнули:

– Велик каан Танияр!

– Что ты говоришь, Эчиль?! – воскликнул один из ее ягиров. – Кому ты хочешь отдать землю своих предков?

– У него нет чести!

– Он нарушил закон предков!

– Он бил нам в спину!

Ашит поглаживала ладонью тыльную сторону второй руки, лежавшую на животе шаманки. Она никак не реагировала на происходящее, даже, кажется, особо не вслушивалась. А вот я очень хорошо слышала то, что говорят о моем супруге, и если бы дело касалось иртэгенцев, то уже бросилась бы на защиту, до того меня возмутил навет наших врагов. Однако здесь стоял сам каан, и открыть сейчас рот было бы унижением для него и подтверждением лживых слухов, что он говорит моим голосом. И я заставила себя сдержаться.

Сам Танияр был спокоен и неколебим, как какая-нибудь скала. Он лишь кривовато ухмыльнулся и задал вопрос:

– А вы ожидали, что я приведу вам своих воинов, как мгизов на убой, и сам подставлю горло? – ропот начал стихать, и взоры снова устремились на него: – Вы шли сюда двумя таганами! – повысив голос, отчеканил каан. – Вы знали, что на Танэ-уман выйдут не все ягиры, потому что часть их останется защищать Иртэген. И где же была ваша честь? Где доблесть?! Лишь тот воин велик, кто победит сильного, – это тоже закон! Вы же шли побеждать слабого, и чем недовольны? Я защищал свой таган и своих людей! И когда пришло время, я вышел на Танэ-уман, но где были вы? Пришли под стены Иртэгена, зная, насколько он был беззащитен! Ваш каан, ягиры Песчаной косы, вел вас на войну с женщиной! Голова моей жены – вот его цель, и где же в этом честь? Что за закон предков, который говорит, что велик тот воин, кто придет в беззащитное поселение за головой женщины?! Я бил врага! Вы собирались убить каждого, кто не покорится! Старуха, дитя, торговец, каанша. Так кто же из нас не имеет чести?!

– Ты дружишь…

– Да! – рявкнул Танияр. – Я дружу с племенами, и их руки тверже руки кровного брата!

– Мы – любимые дети Белого Духа, он создал нас по своему подобию…

– Ты видел Создателя? – негромко спросила Ашит, но ее услышали, и ропот, едва начавшись, тут же стих. – Почему вы решили, что Он создал нас по своему подобию? Кто видел истинный лик Белого Духа? Спросите шаманов, и мы все расскажем разное. Он приходит к тем, кого посчитает достойным этого, но никогда не появляется в одинаковом обличье. Создатель каждому видевшему его кажется тем, что близко его душе. Мне Он явился даже не человеком.

– Он создал нас…

– Из снега, – оборвала заговорившего шаманка. – Потому у нас белая кожа и белые волосы. А в глазницы Он вставил куски льда, потому у первых тагайни глаза были почти прозрачными, как лед. Но взгляните на себя. Ни в ком нет черт первых тагайни. Даже ваши волосы не у всех белы, как снег. И глаза насытились цветом. Не потому ли, что кровь когда-то уже была смешана?

В этот раз тишина была более продолжительной. Даже Эчиль и Танияр теперь смотрели на мою мать. Меня ее слова не поразили, потому что я не жила с въевшейся в кровь догмой о чистоте крови тагайни. Просто приняла как дополнение к уже имевшимся знаниям. Впрочем, нашла его любопытным.

– Он создал нас первыми, – люди продолжали цепляться за веру в свою исключительность.

– А Танияр родился раньше Архама, но разве Вазам любил Архама меньше из-за этого?

– Вазам любил Танияра больше, – прилетело замечание уже из наших рядов.

– Нет, – ответил каан. – Отец любил нас одинаково и никого не выделял, Архам сам выбрал мать и начал сторониться отца и меня.

– Зачем ты говоришь нам это, Вещая? – спросил ягир Елгана.

– Даже человек любит своих детей одинаково, почему же Белый Дух должен выбирать среди своих созданий? Каждый из вас Ему дитя, каждый из тех, кто сейчас стоит на сангаре. Каждый, – с нажимом повторила Ашит, предугадывая новый аргумент пленных. – Даже не рожденное в Его мире дитя было принято Им как родное. – Затем посмотрела на Эчиль и кивнула: – Хороший выбор, каанша, Создатель его принимает.

Эчиль едва заметно улыбнулась и, прерывая спор, обратилась к Танияру:

– Что же ты ответишь нам, каан? Примешь ли нас под свое правление и защиту?

Мой супруг шагнул вперед, Эчиль последовала за ним, я осталась стоять на месте. Этот разговор был между правителями таганов… Подумать только, за какой короткий срок у Белого камня сменилось четыре каана. Налык пал, умер Каман, Эчиль приняла и отказалась от своего права, которое теперь перешло к Танияру. Чего только не бывает на белом свете… Но на всё воля богов и их желание. И я посмотрела на своего супруга, ожидая, что он ответит.

– Я не желал чужой земли, я желал дружбы. Мне в ней отказали и пришли войной. Но ты иная. Я был бы рад иметь такого друга, как ты, Эчиль. Я уважаю тебя за прямоту и честность, почитаю за ум и доверие. Ты оказываешь мне великую честь, но могу ли я принять твой дар? У каждой земли свой хозяин, и ты могла бы стать хорошей кааншей. Подумай еще раз. Не спеши.

Признаться, в эту минуту я ощутила недоумение. Танияру без боя и сопротивления в руки шел освободившийся таган, который давал ему не только новые