Затем начались наши испытания и наши невзгоды, нашиподлинные страдания и выработалась наша первая концепция доблести ижертвенности. Началось все то, что человеческие существа считают священным, чтоприходит только после трудностей, борьбы и возникшей идеализации блаженства исовершенства, которая расцветает в разуме после того, как рай оказываетсясовершенно утраченным.

С высокой скалы я видел, как великий катаклизм достиг своегозавершения; именно с этой высоты я наблюдал, как земля развалилась на куски ипогрузилась в море. Это оттуда заметил я крошечные фигурки Талтосов, тонущих вморе. Оттуда увидел я гигантские волны, смывающие основания скал и холмов, истремительное затопление долин и лесов.

«Злобный Бог торжествует победу», – говорили те, ктоспасся со мной.

И впервые песни, которые мы пели, и истории, которые мырассказывали, преисполнились горькими стенаниями.

Должно быть, был самый конец лета, когда мы оказались наземле жестокого холода. Это была истинная стужа. Вода, ударявшаяся о берега,была столь холодна, что Талтосы, спасшиеся с утраченной земли, падали на землю,теряя сознание. Вскоре мы поняли, что здесь никогда не бывает теплее.

Но истинное дыхание зимы оказалось таким, какое нам даже немогло присниться. Большинство Талтосов, спасшихся с утраченной земли, умерли впервую же зиму. Некоторые оставшиеся в живых принялись яростно размножаться,чтобы восстановить численность гибнущего племени. Но, не имея четкогопредставления о неизбежном следующем наступлении зимы, многие оказались не готовык ней – так что гибель Талтосов продолжалась.

Возможно, мы осознали закономерность смены сезонов только натретий или четвертый год.

Но в те первые годы среди нас царили суеверие, бесконечнаяболтовня и недоумение по поводу изгнания из родных мест. Мы не понимали, почемуснег и ветры напали, чтобы убить нас, и гадали, не рассердился ли на нас ДобрыйБог.

Склонность к наблюдениям и умение делать различные вещивозвысили меня до положения неоспоримого вождя. Но все племя быстро уяснило,как можно согреваться рядом с еще теплыми тушами мертвых медведей и другихкрупных животных, а затем воспользоваться благодатным теплом их пушистых шкур.Стало очевидным, что в землянках укрываться лучше, чем в пещерах, ибо тамзначительно теплее. Используя рога мертвых антилоп, мы смогли выкопать для себяглубокие подземные убежища, а крышами послужили стволы деревьев и камни.

Мы знали, как разводить огонь, и очень быстро оценили егодостоинство, и так как понимали, что найти огонь крайне сложно, то научилисьизвлекать его из раскаленных скал. Разные Талтосы в различные времена изобреликолесо или нечто более или менее подобное ему, и вскоре грубо сколоченныеповозки начали доставлять нам пищу и перевозить заболевших.

Постепенно те из нас, кто пережил все зимы на земле страшногохолода, овладевали очень ценными знаниями и щедро делились этими знаниями смолодыми. Впервые мы поняли, как важно относиться с вниманием ко многимзанятиям. Кормление грудью стало средством выживания. Все женщины рожали какминимум хотя бы один раз, чтобы противостоять ужасающему росту смертности.

Если бы жизнь не была столь тяжкой, возможно, это времяможно было бы рассматривать как период, доставляющий великое творческоеудовлетворение. Я смог бы перечислить различные открытия, которые нам довелосьсделать.

Достаточно сказать, что мы были охотниками в самомпримитивном смысле, так как не употребляли в пищу мясо животных, за исключениемпериодов, когда испытывали подлинный голод, и мы развивались весьма оригинально– иными путями, чем человеческие существа.

Наш большой мозг, наша повышенная способность к словеснойречи, странное сочетание в каждом из нас инстинкта и интеллекта – все этоспособствовало как развитию ума, так и физической неуклюжести, большейпроницательности и большей безрассудности во многих отношениях.

Разумеется, среди нас разгорались ссоры – как результатскудости жизни или из-за разногласий в суждениях: идти ли тем же путем илиразыскивать новый. От главной группы откалывались меньшие и организовывали своюжизнь так, как считали нужным.

К тому времени я привык к роли лидера и, искренно говоря, невидел никого другого, кто мог бы встать на мое место. Меня называли просто поимени, Эшлер, так как никаких титулов среди нас не полагалось. Я пользовалсягромадным авторитетом у остальных и жил в постоянном страхе за тех, кто могзаблудиться, быть растерзанным каким-либо крупным животным или серьезнораненным во время драки с другим Талтосом. Схватки, ссоры – все это с некоторыхпор стало обычным делом.

Но с каждой проходящей зимой мы овладевали все большимиумениями. А поскольку мы искали путь на юг или двигались в том направлении,просто повинуясь инстинкту, случайно – не знаю, – мы продвигались в болеетеплые земли за время весьма продолжительного лета, искренно на него полагаясь,испытывая к нему подлинную благодарность. Мы стали доверять смене времен года.

Мы начали скакать на диких лошадях, ради удовольствия. Длянас это был великий спорт. Но мы не думали, что лошадей можно приручитьпо-настоящему. У нас хорошо получалось управляться с быками, которых мызаставляли тащить повозки, хотя первоначально нам приходилось впрягаться воглобли самим.

На это время приходится наш наиболее интенсивный религиозныйпериод. Всякий раз, когда у нас наступал хаос, я, стремясь привнести в нашужизнь прежний порядок, взывал к имени Доброго Бога. Казни совершались иногдадважды в течение года.

Так много мог бы я написать или рассказать об этихстолетиях! Но в самом реальном смысле они составили уникальное время – междуутратой земли и пришествием человеческих существ. К сожалению, многое, что вэто время было нами осознано, до чего мы догадались, что изучили, запомнили,было разбито вдребезги, если можно так выразиться, когда пришли истинные люди.

Достаточно сказать, что мы превратились в высокоразвитыйнарод, поклоняющийся Доброму Богу главным образом посредством устроенияпиршеств и танцев, как было принято у нас всегда. Мы все еще играли в игрыпамяти и по-прежнему строго соблюдали правила общественного поведения, хотятеперь наши люди «помнили» от рождения, как следует быть яростными, сражаться,выделяться и соперничать, и женщины рождались, помня страх.

И определенные странные события возымели невероятное влияниена нас, гораздо большее, чем кто-либо понимал в то время.