— Я вас услышал. Это геморрой. Но можно же сделать книгу из двух страниц.

— Что вы имеете в виду? — Виктор так удивился, что чуть не сунул свои палочки вместо рта в разинутое ухо.

— Ну, в смысле библиотеки византийских императоров. Бог с остальным архивом, хотелось бы библиотеку-то.

Тут Виктору залетела в нос целая горошина японского хрена васаби. Кашель, чихание, слезы довели его до полного погружения в салфетку. Он только сожалел, что рядом нет ни одного коллеги из агентства, понаблюдать вместе с ним этот гран-гиньоль.

Одновременно стало жалко теряемого времени. Ну и пошлятина. Опять талдыченье про либерею. И так уж кому не лень…

— Простите, с чего вы взяли, что у Петра Владимировича Оболенского могла иметься библиотека византийских императоров, она же — Зои Палеолог, она же — Ивана Грозного? Что за фантазии в стиле Носовского?

— Почему фантазии? Вообще-то уважаю взгляды Носовского и Фоменко. Гарри Каспаров тоже поддерживает. Каспаров у меня бывает. На день мой рождения я випов приглашал, Каспарова и Киркорова. Гости были очень довольны покушать с ними. А в архиве Оболенского не сама либерея, а ее опись.

Кобяев вмешался, выволакивая из кармана носовой платок, картонку из гостиницы, пуговку и наконец — что искал. Жеваные листки.

— Господин Хомнюк располагает свидетельствами — и поскольку они получены из интернета, вы тоже можете их проверить, — что у Петра Оболенского в архиве однозначно есть опись этой библиотеки! Почитайте, видите, вот однозначно…

Во время Ливонской войны (1558–1583) в Россию привозили пленных ливонцев и расселяли по разным провинциальным городам, в основном во Владимире. Примерно в 1565–1566 гг. очередную партию сопровождал дерптский пастор Иоанн Веттерман. Встретившись с Иваном Грозным в Александровской слободе, пастор получил от царя предложение заняться переводом древних книг на русский язык. Побывав в хранилище и увидя собственными глазами сокровище, о котором по Европе ходили слухи, пастор онемел от собрания столь великого числа раритетов в одном подземелье. Протянув время с окончательным ответом, Веттерман якобы занялся работой над переводами, а на самом деле составил каталог государевой сокровищницы. В начале XVII века в «Хронике» Ф. Ниенштедт подробно описал приключившееся с дерптским пастором в России. Вероятно, список Веттермана «всплыл» в XIX веке, когда занимавшийся сбором сведений о генеалогии Петр Оболенский обратился в некоторые городские архивы Эстляндии с просьбой прислать ему интересные исторические публикации и документы. Из Пернова (Пярну) ему пришел пакет, где лежали два мелко исписанных листочка. Текст был написан на старонемецком языке чернилами, к тому времени почти выцветшими:

«…Сколько у царя рукописей с востока. Таковых было всего до 800… Ливиевы истории, Цицеронова книга „Де рес публика“ и восемь книг „Историарум. Светониевы истории о царях…“, „Тацитовы истории“, Вергилия „Энеида“ и „Итх…“».

— Видимо, «Итхифалеика». Она была утеряна навсегда во время Смуты, — перебил его Виктор. И для верности добавил: — То есть в начале семнадцатого века.

— Да погодите, у меня дальше все сказано.

— Кто вам подбирал эти сведения?

— Наш консультант, постоянный информатор в Москве. Смотрите сами своими глазами, ну, или читайте, тут однозначно.

Сделав копию со списка, Оболенский отправил документ обратно в Пернов. Когда дерптский профессор Вальтер Клоссиус в 1836 году приехал в Пернов ознакомиться с этим списком в подлиннике, то… списка уже не было в наличии!.. Клоссиусу удалось получить копию со сделанной Оболенским копии… Клоссиус скрупулезно и терпеливо разыскивал «либерею» в Москве, но не нашел. В конце позапрошлого века страсбургский ученый Эдуард Тремер, испросив высочайшего соизволения императора Александра III, специальным зондом исследовал землю под сооружениями Московского Кремля…

— Насколько, вы считаете, заслуживает доверия эта невразумительная писуля?

— Документ вызвал интерес самых уважаемых персон. Юрий Михайлович заинтересованно отреагировал…

— Лотман?!!

— Какой Лотман? Лужков! Юрий Михайлович! Он идет по следу, у него уже большие наработки, поскольку имеет доступ во все кремлевские подземелья… Ищут, ищут, не находят. А у вас в руках подлинные документы. Мы по эстонскому следу вместе с вами пойдем. Работать собираемся с экспертами, вот с вами. Однозначно. И коллекцию передадим в дар Эстонии.

— Да я ни по какому следу… Постойте! Почему Эстонии? Я думал, вы дарить Российской Федерации…

— Есть причины дарить не России, а стране, откуда поступил список, то есть независимой Эстонии, — перебил Хомнюк. — Подарочное издание предназначено для первого лица эстонского государства.

Кобяев снова всунулся:

— Я уже вижу! Потрясающее издание на основании только двух страничек, тех самых двух страничек, которые лежат там у вас в архиве Оболенского и которые вы нам вынете. Не имеет значения, закрыт фонд, не закрыт. Странички-то две! Мы так и скажем — опись немедленно, прочая либерея — поставка через пятнадцать лет. Об условиях мы с вами, уверен, договоримся. Шикарное альбомное подарочное VIP, в пять красок с золотом, иллюстрации по золотому фону и фото книг и библиотеки Грозного. Или аналогичных, проверять же никто не будет. Которые входят в либерею. Найдем аналогичные где-нибудь. О каждой книге будет на отдельных трех-четырех страницах подробно сказано. Эстония может даже думать, что со временем получит всю эту либерею. А что?

— На обложке имеет смысл поместить мое имя, — это Хомнюк опять, — так как именно мне принадлежит и идея и финансирование проекта. Думаю, что правильно будет назвать проект «Либерея Грозного — Хомнюка». Подробности этого издания, условия сделки, ваше личное вознаграждение в любой банк, можно кэшем, все это вы обсуждаете с Кобяевым без меня. Кобяев, договаривайтесь. У меня заканчивается ангараж самолета. Я в Лондон и обратно. Кобяев, ну все, давайте. Увижу вас вечером тут во «Франкфуртере». Расскажете, к каким результатам пришли.

Пожав сырую, беглую руку бизнесмена, Виктор инстинктивно вытер свою, прежде чем снова взять палочки. Олигарх с правительственной раскачечкой уходит между столиками «Ирохи». По мере его отдаления Кобяев расправляет плечи, на глазах раздувается, важнеет.

— Ну так что, Кобяев, вы мне можете объяснить, что это все значит? Откуда вдруг взялась Эстония?

— Эстония с прошлого года в Евросоюзе. С 2011 года она войдет в еврозону. Хомнюк собирается стать гражданином Эстонии. Он решил преподнести какие-нибудь ценные книги и бумаги в дар знаменитому университету. Только не выбрал еще, тартускому или таллинскому. Он, кстати, вообще обалдел, когда ему сказали, что народу во всей Эстонии миллион триста, меньше чем в Восточном округе города Москвы, и при этом два серьезных университета. Ладно, выберет, не проблема. Можно подарить библиотеку…

— Если вы об Оболенском, это не библиотека, а собрание документов. И мы не сами документы агентируем, а право их изучения в шести архивах. Публиковать будет можно через пятнадцать лет. Сами документы останутся лежать в тех архивах, где и лежали. Кроме того, в архиве, вы прочли только что, этого списка либереи нет.