В 1946 году Союз греческих писателей выдвигает кандидатуры Казандзакиса и Сикеляноса на соискание Нобелевской премии. Но власти монархо-фашистской Греции в условиях разгоравшейся гражданской войны сделали все возможное, чтобы писатель эту премию не получил. Выступая в 1957 году в Стокгольме на церемонии вручения, Альбер Камю сказал: «Сожалею, что Нобелевская премия присуждена мне. Ее должен был получить Никос Казандзакис».

В 1947 году писатель был вынужден вместе с женой эмигрировать из Греции в Западную Европу. Здесь, в основном во французском городке Антиб, временами в Западной Германии, прошли последние пятьдесят лет его жизни. Он работает советником ЮНЕСКО по переводу классиков греческой литературы. «Десятилетие прозы» – так называют исследователи творчества Казандзакиса этот период, ведь именно тогда он пишет, завершает и издает свои лучшие романы «Христа распинают вновь» (1948), «Капитан Михалис» (1950), «Последнее искушение» (1955), «Божий старичок» (1956), «Эль Греко посвящается», «Братоубийцы» (изданы посмертно в 1963 году).

Отношение Казандзакиса к жанру, которому он отдал почти полвека, было весьма своеобразным. Он любил большую прозу, верил в ее огромные изобразительные возможности и общественно-этическую миссию, но, как ни странно, романистом себя не считал. «Я драматург, – говорил он жене. – Да, на роман мне не хватает терпения. „Анну Каренину“ мне никогда не написать».

И тем не менее в романах в полную силу раскрывается его профессионализм. При кажущейся традиционности композиции, манера Казандзакиса-романиста не вписывается ни в одно из известных литературных направлений. Его роман, как правило, построен на автобиографическом материале, к тому же является как бы литературной иллюстрацией напряженного философского поиска автора, художественной ипостасью его философских идей. Писатель, по убеждению Казандзакиса, должен служить не «временной пользе», а «вечным началам» и «провозглашать вечные идеи в чувственных образах искусства». Вместе с тем именно в романах писатель достигает такого глубокого и убедительного отражения действительности, такой реалистической типизации, что известная композиционная жесткость, некоторый схематизм характеров, обусловленный прокрустовым ложем философского подтекста, при чтении остаются незаметны, благодаря отточенности стиля, богатству повествовательных интонаций, выразительности и сочности языка.

После издания первых романов у писателя появляются новые влиятельные враги. За антиклерикальную направленность его творчества Священный Синод греческой церкви в 1953 году принял решение отлучить автора от церкви и запретить издание и распространение его книг в Греции, а двумя годами позже Папа Римский заносит роман «Последнее искушение» – беллетризованную биографию Христа – в индекс запрещенных книг. Но наряду с этим к Казандзакису приходит международное признание. Его романы пользуются все возрастающей популярностью во всей Европе. Именно благодаря ему зарубежные издатели, переводчики, литературоведы открывают для себя и своих читателей новогреческую прозу. Волна интереса к творчеству Казандзакиса докатилась и до нашей страны, однако, как уже упоминалось, в русском переводе он был представлен всего лишь одной книгой, несмотря на то, что с конца 50-х годов новогреческая литература издается в Советском Союзе более или менее систематически.

28 июня 1956 года по решению Всемирного Совета Мира Никосу Казандзакис была присуждена Международная премия Мира. Получая ее, он сказал: «На протяжении многих веков Крит боролся за мир, но не мог его добиться, хотя и проливал реки крови и слез. С самого детства я познал горечь жизни в рабстве и острый вкус борьбы… Поэтому, как человек и как писатель, я стал бороться за мир, за свободу и человеческое достоинство… Свободе и миру постоянно грозит опасность. Наш долг – сражаться с этой опасностью, не жалея сил».

Год спустя, по приглашению китайского правительства писатель едет в Китай, затем в Японию. Заразившись азиатским гриппом, который ускорил процесс злокачественной лимфатической лейкемии (этот диагноз врачи поставили ему еще в 1954 году), Казандзакис вскоре после возвращения в Европу, 26 октября 1957 года, умер в университетской клинике Фрейбурга. Согласно завещанию («Я хочу умереть на Крите, на моей земле… А если этого мне не суждено, то пусть меня хотя бы там похоронят»), было решено перевезти его прах в Ираклион. Гроб с телом был доставлен самолетом из ФРГ в Афины и перед отправкой на Крит одну ночь находился в морге кладбища столицы Греции. Эту ночь у гроба провели немногие верные друзья автора, его земляки: писатель и искусствовед Панделис Превелакис[68], известные актеры греческого театра Манос Катракис и Алексис Минотис. Наутро миллионер Аристотелис Онасис прислал два автобуса для желающих сопровождать гроб в аэропорт, но таковых оказалась небольшая горстка: не многие афиняне осмелились проводить в последний путь одиозного писателя, обвиненного во всех смертных грехах.

В Ираклионе, напротив, к гробу «богохульника»-Казандзакиса, установленному в соборе Святого Мины (его описание встретится вам в обоих романах[69]), нескончаемым потоком шли критяне, которых писатель обессмертил в своем творчестве. Его похоронили, как он и завещал, в венецианской крепости Мартинего. На могиле – крест, а по периметру, на камнях, знаменитые слова писателя: «Я ни во что не верю и ничего не боюсь. Я свободен». И, как символ этого свободолюбия, одержимости, критского бунтарства, на могиле растут колючий кустарник и дикая горная трава.

Народ Крита свято чтит память своего знаменитого соотечественника. На центральной площади Ираклиона установлен бронзовый бюст писателя работы скульптора Танасиса Апартиса. Дом по улице Селину, где родился и вырос Казандзакис, к сожалению, не сохранился. Но сама улица теперь носит его имя. В 1983 году в селении Варвари, что неподалеку от критской столицы, был открыт музей Казандзакиса, в котором благодаря усилиям его директора Г. Анемоянниса собрано множество экспонатов и документальных материалов о жизни и творчестве писателя, а также выставлена впечатляющая коллекция его произведений, изданных на многих языках мира.

Изданием на русском языке двух центральных в творчестве Казандзакиса романов, да еще в такой престижной серии, как «Мастера современной прозы», не только воздается должное его таланту, но и, по сути, восстанавливается историческая справедливость: ведь Казандзакис относился к нашей стране с поистине юношеским энтузиазмом и немало для нее сделал. Уже первые его литературные опыты показали, что, несмотря на органическую связь с многовековой греческой культурой, он все же больше тяготеет к западноевропейской и русской литературе. Позже он сам напишет, что русская литература для него – «хлеб насущный», «четыре огромных каравая – Пушкин, Толстой, Гоголь, Достоевский». В поисках новой религии Казандзакис считает себя преемником Льва Толстого. Вот запись из его дневника от 8 декабря 1914 года: «…меня потряс Толстой. Его трагическое бегство – признание поражения. Он хотел создать новую религию, но создал лишь романы, художественные полотна, а его глубинная сущность – и он это прекрасно понимал – не нашла выражения… Суть его стремлений мне близка и понятна… Я начну оттуда, где остановился Толстой».