По хорошо освещённому, отделанному трехцветной плиткой коридору, мы вышли на улицу, в карман, лежащий между двумя воротами, в котором мы оставили хаммер Беорегарда. Карман был проездом в место, которое называлось Рудником, и я это отчётливо понимала, стараясь нарисовать себе общую картину места, в которое попала.

Карман был тускло освещён тёплым светом, под ногами лежала сильно утоптанная земля, на которой то тут, то там прорезались островки пожухлой травы… Я подняла голову, чтобы оценить высоту строения, и увидела нескольких стрелков, стоящих в коридоре на стене напротив, примерно на высоте пятого этажа. Они следили за нами, и я была уверена в том, что, обернись я, на стене позади нас увидела бы похожих часовых. Но я не обернулась, а подняла взгляд ещё выше. Из-за большого количества света вверху, звёзд на небе не было видно – оно казалось просто чёрным. Я поняла, что разрез в стене, который образуют собой въездные ворота, соединяет две части одной по сути неразрывной конструкции при помощи нескольких мостов шириной примерно по десять метров. Таких мостов было пять и каждый из них находился на разных уровнях.

– Что это за место, Беорегард? – переводя взгляд с мостов на рядом шагающего побочного родственника, решила вновь заговорить я.

– Я ведь уже отвечал тебе: это Рудник. Позволь мне объяснить тебе более подробно позже, когда мы будем дома.

Слова “будем дома” совершенно неожиданно вызвали волну мурашек на моей коже.

– Дом, – я позволила себе хотя и слабую, но улыбку, когда мы уже почти подошли к машине, из-за закрытого окна которой за нами наблюдал взбудораженный Спиро. – У меня больше нет дома.

– Теперь снова есть, – мой собеседник так резко остановился, что это заставило остановиться и меня. – Твоим домом теперь будет это место.

Как же я хотела верить в то, что это место действительно может оказаться достаточно безопасным, чтобы со временем оно могло бы назваться не просто чьим-то, но моим домом! Наверное, это желание даже начало проявляться у меня на лбу, прямо поверх марлевой повязки, потому что в следующую секунду Беорегард посмотрел на меня так, как я не хотела бы, чтобы ни он, ни кто бы то ни было смотрел на меня – с жалостью.

Мы выехали через вторые ворота и сразу же оказались на асфальтированной двухполосной дороге, с предусмотренным для пешеходов тротуаром с одной стороны и с велодорожкой с другой стороны. Мы въезжали в какой-то населённый пункт.

– Машин в Руднике сейчас не так много, как нам того хотелось бы, но со временем мы планируем решить этот вопрос, – вдруг решил заговорить Беорегард.

– И сколько же у вас машин? – с интересом спросила я, отметив, что с освещением здесь не всё так уж и шикарно – света хватает, но не более того. То есть густо установленных фонарей не было, информативных вывесок и подавно, а в отдалённых уголках и вовсе невозможно было что-либо рассмотреть из-за сгустившейся темноты. Мы проезжали какой-то жилой квартал, состоящий из двухэтажных таунхаусов, вдалеке виднелись односемейные деревянные домики с плоскими крышами, ещё дальше пятиэтажки и где-то совсем далеко более высокие здания.

– Сто двенадцать машин, из которых лишь два десятка предназначены для сложных дорог, двадцать семь мотоциклов и около восьмисот велосипедов. Это очень мало.

– Сколько же здесь людей?

– Двадцать тысяч сто восемнадцать душ, вместе с вами. И эта цифра тоже недостаточно велика. Здесь могло бы поместиться по меньшей мере тридцать тысяч человек.

Я не поверила своим ушам.

– Но это ведь целый город! Неужели эта стена ограждает настолько большую территорию?!

– Рудник занимает ровно две тысячи квадратных километров. Он возводился одновременно со стеной.

– Но для чего возводить подобие Великой Китайской стены вокруг обычного провинциального города?

– Для того, чтобы выжить, – Беорегард встретился со мной взглядом, и именно в этот момент до меня наконец дошло. Я вдруг отчётливо поняла: этот город и эта стена строились задолго до появления Стали с целью выживания определённой группы людей. Но для того, чтобы заранее и так тщательно подготовиться к трагедии мирового масштаба, готовящиеся должны были предвидеть, то есть знать, что именно случится с миром: ни потоп, ни пожар, а именно вирус. Но… Откуда?.. И… Кто?..

Мы ехали не дольше пяти минут и в итоге оказались на разительно отличающейся от большей части города территории: здесь не было ни пятиэтажек, ни нагромождения таунхаусов, ни технических и обслуживающих строений. Здесь были стоящие на приличном расстоянии друг от друга и на зелёных газонах двухэтажные дома из бруса или красного кирпича. Это определённо точно была элитная часть города, находящаяся совсем рядом с обыкновенной и совершенно стандартной, но и она, как и остальной город, выглядела напряжённо: часы на приборной панели показывали только половину одиннадцатого, но лишь в одном из пары десятков домиков горел свет, остальные же буквально тонули во мраке, подсвеченные лишь одним уличным фонарём или не подсвеченные вовсе.

Мы подъезжали к самому большому частному дому из бруса, который я здесь видела. Он стоял вдали от остальных, ближе к стене, взявшей в кольцо весь город, и, в отличие от остальных, он был так хорошо освещён, что, несмотря на стандартность подобного освещения в обычном мире, казалось, будто он и есть источник всего освещения в этом районе.

Я хотела спросить, куда мы приехали, как вдруг на крыльцо этого дома из входной двери буквально вылетела женщина, высокая причёска которой была мне до такой боли знакома, что на глаза сразу же навернулись слёзы. Это была Кармелита.

– Мама! – раздался радостный возглас Спиро, сидящего позади, и я одновременно с ним открыла дверь, но мальчишка, естественно, достиг своей матери быстрее меня.

Когда я оказалась рядом с Кармелитой, и она, и обнимающий её Спиро уже во всю мощь рыдали, отчего я сама сразу же очутилась на грани от эмоционального взрыва.

– Где Тристан?! – сразу же до боли вцепилась в меня своими сильными пальцами и притянула к себе Кармелита.

– С ним всё в порядке!.. Он жив, он в медицинском центре!.. – я не осознавала, что в ответ на слёзы Кармелиты сама начала плакать.

– С ним всё в порядке, мам! – раздался голос Спиро где-то между нашими животами. – С Тристаном всё хорошо!

– Теона… Теона… Спасибо тебе… Спасибо-спасибо-спасибо… – она так больно обнимала меня, что, кажется, я рисковала в итоге тоже остаться с трещиной в ребре, но и я сама обнимала её с не меньшей силой.

– Кармелита!.. Это было ужасно!.. – я плакала прямо ей в шею, смешивая