Кто-то, кто знал о Ключах гораздо больше, чем Лика и Макс, умелый и решительный, открывал Дверь с другой стороны. Ждал ли этот человек именно их, или это снова было случайное совпадение, Лика не знала, да и мыслить рационально она была в этот момент не способна. Она только поняла, что там, на той стороне, тоже есть Ключ, и априори приняла, что работать с Камнем мог только герцог Рекеша, который был им не враг, хотя, как сказал ей Макс, и не друг. Возможно, и даже скорее всего, находись Лика в здравом уме и ясной памяти, она не пошла бы сейчас ни на какую авантюру. Однако ее сознание все еще пребывало меж двух миров – мира человеческого и мира Камней, – и первое же сильное чувство, возникшее в ее душе, сразу охватило ее всю, подавив все другие. Она захотела перейти в Черную Гору. Зачем? Почему? Являлось ли это ее собственным желанием? Этого Лика не знала, но она себе такого вопроса и не задавала. Что ожидала она найти на той стороне? И об этом Лика не подумала тоже. У нее было лишь ощущение, что оставаться там, где она находилась сейчас, неправильно, потому что следует идти навстречу зову. Вот и все. Однако последнее слово все-таки оставалось за Максом, потому что вера Лики в него была не просто доверием, а неотъемлемой частью ее безмерной к нему любви. Но если в обычном случае вера эта была запрятана глубоко в недрах души, так глубоко, что и сама Лика порой забывала о ее существовании и ее подлинной силе, то сейчас, когда эффекты Камня подавили ее рациональное Я, эта вера вошла в ее сознание точно так же, как во времена вселенских катаклизмов поднимались из глубин океана новые континенты.

– Пойдем, – вдруг сказал Макс.

«Пойдем!» – И Лика, не задумываясь, шагнула в Дверь вслед за ним.

Человек, которого Лика увидела в белом купольном зале, не был герцогом Рекешей. Возможно, это был граф Йааш, о котором рассказывал Макс, или кто-то еще, но, как бы то ни было, Дверь им открыл не сам гроссмейстер, а в лучшем случае его Тень, если, конечно, Лика не ошиблась, и это действительно был тот, о ком она сразу же подумала. Впрочем, одно она знала наверняка, на груди этого невысокого – по аханским меркам, разумеется, – крепкого сложения, статного мужчины висел Камень, подобный ее собственному и тому, который принадлежал Максу. Все остальное оставалось открытым для предположений и домыслов. Однако хотя «приступ безумия», охвативший Лику в зале саркофагов, и миновал, едва только они переступили Порог, общее ее состояние, что называется, оставляло желать лучшего, и Лике было не до спекуляций по какому бы то ни было поводу. И по этому поводу тоже.

В последние дни она, казалось, уже совершенно пришла в себя. Естественно, учитывая то, что Золотая Маска по-прежнему «спала» – или что там с нею происходило?! – вполне нормальным состояние Лики назвать было невозможно. Как ни посмотри, это было совсем не то, к чему она успела привыкнуть за последние десять лет, да и прежде, когда Лика была всего лишь обычной молодой женщиной, такая нормальность могла ей лишь в страшном сне присниться. Но в предложенных обстоятельствах, отдохнув и подлечившись, Лика и в самом деле вышла на свой максимум. Лучше, как сказала она Максу всего несколько минут назад, все равно уже не будет. Во всяком случае, аптечка ее физическим состоянием была «довольна», а с приходом Макса и настроение улучшилось, так что все обстояло скорее хорошо, чем плохо, но не сейчас. Переход, длившийся всего несколько минут, буквально отбросил Лику на десять дней назад, в те часы, когда после долгой и невероятно трудной эпопеи она наконец добралась до пещеры Карла. Пара минут, проведенных в усыпальнице вуспсу, стоили Лике таких огромных физических и душевных усилий, испытанное ею там и тогда было настолько мощным потрясением, что, пройдя, в конце концов, сквозь Дверь, она еще некоторое время приходила в себя, находясь, попросту говоря, в полуобморочном состоянии. Она и стояла-то сейчас с трудом и, скорее всего, упала бы, если бы не Макс, который, бережно обняв ее за плечи, на самом деле держал на весу. Тем не менее даже теперь, не успев еще толком отдышаться и не вовсе придя в себя, Лика кое-что все-таки соображала, воспринимая окружающее пусть и не достаточно отчетливо, но хоть как-то. Она рассмотрела, например, этого красивого черноволосого мужчину в костюме салатного цвета и кое-что сообразила. Например, что находились они, по-видимому, в том самом зале, из которого – тремя месяцами раньше – Макс и Виктор начали свой путь домой. И о герцоге Рекеше вспомнила. Не так уж и мало, если разобраться.

– Вы?! – с удивлением в голосе спросил мужчина, и картинка сразу же несколько прояснилась. Лика услышала его приятный баритон, уловила граничащее с потрясением удивление, прозвучавшее в голосе, поняла, что говорит он на Ахан-Гал-ши, но от неожиданности, вероятно, умудрился спутать два уровня выражения, так что позволил собеседникам услышать гораздо больше, чем следовало. Разочарование, например, и даже толику невольно вырвавшегося на волю раздражения. Впрочем, если голос мужчину и подвел, его красивое породистое лицо осталось совершенно спокойным, лишь в темных, почти черных глазах еще плескалось напряжение предшествовавшего встрече момента.

– Вы?! – удивленно спросил мужчина, делая шаг навстречу.

– А вы, граф, кого ждали? – вопросом на вопрос ответил Макс, не считавший, по-видимому, нужным скрывать прозвучавшую в его голосе иронию.

«Граф… Йааш… Еще один Ключ!»

– Трудно сказать. – Граф практически мгновенно взял себя в руки, и теперь голос не выдавал уже обуревавших его чувств. Или и чувств этих уже не стало? – Но, в первую очередь, естественно, Ньяаяна.

– Того Ревнителя, которого вы послали к нам? – уточнил Макс и тоже сделал шаг вперед, потянув за собой и Лику.

– Да, – чуть улыбнувшись, ответил граф. – Но у вас, кажется, неприятности.

Взгляд его был прикован к Лике, и она прекрасно понимала, что он имеет в виду. Не надо было быть уж очень проницательным человеком, чтобы понять, что просто так такие метаморфозы с королевами не случаются. А в том, что сукин сын знал, кто она такая, Лика ничуть не сомневалась. Это она его не знала, а королеву Нор в империи знали все.

– Неприятности? – переспросил Макс (Сомнение в точности формулировки, частичное согласие, ирония). – И да, и нет. Дома все в порядке, если вы, граф, имели в виду именно это.

– Так вы пришли из другого места. – Граф не спрашивал, он уже все понял.

– Вы правы.

Лика почувствовала, как пальцы Макса стремительно меняют степень нажима на ее левое плечо, и, хотя чувствительность в нем оставляла желать лучшего, все-таки поняла флотский семафор, которому много лет назад обучила ее Йфф.

«Не говори лишнего! Держи лицо!» – приказал ей Макс.

«А что мне еще остается делать?»

Йааш, а это, по всей видимости, был именно он, продолжал смотреть только на нее, хотя говорил вроде бы с Максом.

Впрочем, он бы, вероятно, и с ней говорил тоже, но она молчала, что же ему в этом случае оставалось делать?