– Дьявол! – Иоганн схватился за волосы. – И что я, по-твоему, должен сделать? Я слышал про здешние тюрьмы, они расположены в подвалах под ратушей и хорошо охраняются! Больше всего мне хочется помочь тебе, но ты просишь о невозможном!

– Должен же быть выход!

Фауст горько рассмеялся.

– Может, вызвать демона из латерны магики и распугать стражников? Такое сработало бы в мелком городишке, но только не в Нюрнберге.

Валентин смерил его взглядом.

– Так ты снова соорудил латерну магику? Впрочем, я что-то такое слышал. Моя латерна… – Он на секунду закрыл глаза. – Нет, такой номер, конечно, не пройдет. Но как знать, может, мы сумеем что-нибудь придумать.

Он подался вперед.

– У меня к тебе предложение, Иоганн. Завтра я смогу навестить Гретхен, и мне бы хотелось, чтобы ты пошел со мной. Если ты осмотришь камеру, возможно, мы найдем какой-то способ. Я скажу страже, что ты проезжий лекарь и хочешь осмотреть девочку. Комтур замолвит за тебя слово.

– Я постараюсь что-нибудь придумать. – Иоганн вздохнул и взял Валентина за руки. На краткий миг они вновь стали старыми друзьями, какими были когда-то в Гейдельберге. – Но обещать ничего не могу. Быть может…

Тут послышались шаги по гравию, и колокол в орденской церкви пробил час. Из-за кустов показался Эберхарт фон Штрайтхаген.

– Комтур хочет знать, что вы решили, доктор, – обратился он к Иоганну.

Тот переглянулся с Валентином и ответил:

– Я попытаюсь помочь вам. При помощи магии или без нее.

* * *

Глубоко в недрах города, недалеко от сада комтурии, стоял монотонный гул.

Голоса разносились по древним сводам и, усиленные эхом, походили на вой сотни голодных волков. В подземелье перед медной купелью стоял человек в черной мантии. Он распростер руки и, запрокинув голову, словно взывал к кому-то сокрытому еще глубже в недрах земли. Его мантию украшали древние символы, вышитые из высушенных жил и крошечных сосудов, вырезанных острым ножом из юных человеческих тел. Гул все нарастал, и человек бросил в купель что-то склизкое. На темной поверхности разошлись круги.

Человек улыбнулся.

Кровь – сок совсем особенного свойства.

Он собрался уже произнести заклятие, но птицы своим карканьем прервали его литании. Он сердито повернул голову.

– Бафомет, Азазель, Велиал, прекратите! Или я макну вас в купель!

Ворон и две вороны злобно смотрели на хозяина. Они беспокойно метались по клетке, точно дети, что не могли усидеть на месте. Человек усмехнулся.

– Вы голодны, верно? Ничего, ждать осталось недолго.

Наставник вынул из кармана еще один окровавленный ошметок и бросил в клетку.

Птицы набросились на угощение. Они разрывали мясо на мелкие кусочки и тут же проглатывали.

Мясо было на удивление нежное.

25

На рассвете Валентин дожидался Иоганна в саду комтурии. По всей видимости, он провел бессонную ночь: бледное, изрытое рубцами лицо заросло щетиной, под глазами темнели круги. Он вскочил со скамьи и двинулся навстречу Иоганну.

– Я с пяти часов на ногах. Хорошие вести от комтура! Тебе можно пойти со мной в качестве лекаря. Все-таки Гретхен числится в служанках комтурии, и Айзенхофен имеет право знать о ее состоянии.

Иоганн покачал головой.

– До сих пор не могу поверить, что стража схватила девочку и обвиняет в колдовстве. Просто в голове не укладывается!

– Она далеко не первая, – Валентин вздохнул. – Впрочем, до пытки дело пока не дошло, и слава богу. Но в заключении Гретхен чахнет на глазах. Она же по природе своей очень любопытная и подвижная. У меня всякий раз сердце кровью обливается, стоит представить, как она сидит там в темноте, совсем одна… – Голос у него дрогнул.

– Ты, видно, и впрямь привязан к ней, – сказал Иоганн с сочувствием.

– В ней есть что-то особенное… до боли знакомое… – Валентин помолчал секунду. – Ну, скоро ты сам ее увидишь.

Они вышли за ворота и двинулись на север, к Пегницу. Валентин взял с собой небольшой мешочек с лакомствами для Гретхен. Иоганн нес сумку с медицинскими инструментами. На улицах было еще спокойно, и только из оружейных мастерских, что располагались у старого рва, уже доносился звон кузнечного молота. Несколько монахинь, бормоча молитвы, прошли к монастырю Святой Клары. На стенах крепости еще горели огни, и серые камни были залиты мягким светом.

Иоганн и сам едва сомкнул глаза этой ночью. Комтур позволил ему установить подзорную трубу на колокольне церкви Святого Якоба. Несколько часов кряду Фауст рассматривал ночное небо в надежде увидеть первые признаки приближающейся кометы, но тщетно. Может, он ошибался и комета Ларуа не имела к его судьбе никакого отношения? Во всяком случае, не это привело его в Нюрнберг.

Они прошли по каменному мосту и оказались в квартале Себальдусфиртель. Здесь обитали торговцы, которым хотелось иметь дома поближе к главной площади, где в эти минуты как раз просыпалась жизнь. На площади стояла еще одна церковь с богато украшенным фасадом. Там же находился фонтан, в центре которого высилась колонна, украшенная скульптурами. Ни в одном другом городе Иоганну не приходилось видеть ничего подобного.

– И вот еще что, – нерешительно сообщил Валентин, когда они пересекали площадь. Он чуть подволакивал ногу – вероятно, еще одно следствие пытки. – Прошлой ночью пропал еще один ребенок, в этот раз сын управляющего из крепости. Мальчик играл в пересохшей части рва. Когда мать вышла за ним, его уже не было. Все повторяется, в точности как во Франции, когда Жиль де Ре предавался своей непотребной страсти. – Валентин поджал губы. – Боюсь, времени у нас совсем мало. Люди напуганы, им нужен виновный, и скоро Гретхен поведут в пыточную камеру.

К северу от фонтана стояла ратуша. Это было мрачное сооружение, выдержанное в готическом духе, словно дошедшее до них из другой эпохи. Со стороны двора находился вход в печально известные тюрьмы.

Иоганн не пожалел, что оставил Сатану с Карлом. Щенок теперь ел так, словно до этого голодал неделю, и рос буквально по часам. Уже сейчас, в возрасте двух месяцев, он был величиной со взрослую таксу. При этом манеры его оставляли желать лучшего: еще накануне вечером он наделал кучу в рыцарском зале, и комтур бранился на чем свет стоит. Иоганн боялся даже представить, чем это обернулось бы для них, проделай Сатана то же самое в ратуше.

Перед узкой, крепкой на вид дверью стояли два стражника с алебардами. Они смотрели на пришельцев устало и недовольно. Покалеченной рукой Валентин достал сложенный документ и протянул одному из караульных. Тот долго рассматривал печать Тевтонского ордена. Очевидно, он не умел читать, но не хотел этого показывать.

– Валентин Брандер из комтурии Немецкого ордена, – представился Валентин и показал на Иоганна. – А это приезжий доктор, ему разрешено осмотреть мою племянницу.