историков (Р. Г. Пихоя, Н. Н. Платошкин, З. Млынарж[756]), прибыв в Прагу и переговорив по отдельности с А. Новотным, А. Дубчеком, а также вторым секретарем ЦК И. Гендрихом, по сути, отказал ему в своей поддержке, не став перед отлетом в Москву проводить встречу со всем составом Президиума ЦК. При этом в беседах со всеми партийными вождями он просил их «прекратить склоку, иначе все может закончиться так же, как в Венгрии в 1956 году»[757].

Между тем уже в конце декабря 1967 года начался второй этап октябрьского Пленума ЦК, на котором вопрос об отставке А. Новотного был уже поставлен на обсуждение всего состава ЦК. Сам А Новотный, опираясь на своих сторонников в армии и госбезопасности, попытался помешать такому развитию событий, но все было тщетно. Уже 4 января 1968 года члены ЦК проголосовали за его отставку с поста Первого секретаря, хотя вопрос о выборе преемника был отложен на следующий день, поскольку в кулуарах Пленума бурно обсуждались разные кандидатуры на этот вакантный пост. Ряд членов руководства, как и советский посол С. В. Червоненко, считали, что самая реальная кандидатура — глава правительства, член Президиума ЦК Йозеф Ленарт. Другие называли либо имя Первого секретаря ЦК Компартии Словакии Александра Дубчека, либо имя главы Госплана Олдржиха Черника. Кроме них назывались еще три кандидатуры: министр лесного и водного хозяйства ЧССР Йозеф Смрковский и два секретаря ЦК Иржи Гендрих и Алоис Индра[758]. В результате жарких споров 5 января 1968 года Пленум принял соломоново решение разделить посты руководителей партии и государства. Первым секретарем ЦК КПЧ был избран А. Дубчек, а главой государства пока что остался А. Новотный. Причем, как уверяет З. Млынарж, лично А. Дубчек «вообще не хотел занять пост Первого секретаря, и главным его аргументом было, что эта должность ему не по плечу. Но он оказался единственным приемлемым для большинства членов ЦК КПЧ кандидатом, и это решило исход выборов. Его просто уговорили, обещая ему помогать»[759]. Тогда же в состав Президиума ЦК к 10 существующим членам добавили еще 5 «молодых» членов, которые числились в стане реформаторов и сторонников А. Дубчека: Йозефа Шпачека, Эмиля Риго, Йозефа Борувку, Басила Биляка и Яна Пиллера. Причем, что примечательно, А. Дубчек, а также Д. Коль-дер и О. Черник, которые вскоре составят правящий триумвират, был решительно против вхождения О. Шика в обновленный состав Президиума ЦК[760].

В Москве вопросы, связанные с Чехословакией, впервые были рассмотрены на заседании Политбюро ЦК только 18 января 1968 года. Эта тема была лишь вскользь затронута Л. И. Брежневым, когда он, информируя своих коллег о беседах с лидерами СЕПГ и ПОРП, особо отметил, что «товарищ Гомулка в связи с Пленумом в Чехословакии… выражал некоторое опасение в том смысле, как бы не произошло какого-то иного поворота, чтобы сейчас помочь товарищу Дубчеку проводить твердую линию», которую КПЧ проводила до сих пор «как во внутренних вопросах, как и в международном коммунистическом движении»[761]. Затем советский посол в Праге Степан Васильевич Червоненко выступил с инициативой пригласить А. Дубчека с неофициальным визитом в Москву и одновременно направить в Прагу советскую делегацию «высокого уровня». Судя по дневнику Л. И. Брежнева, в котором он очень подробно описал свой телефонный разговор с Я. Кадаром, побывавшим в начале января 1968 года в Словакии, А. Дубчек опасался ехать в Москву «с пустыми руками»[762]. Но тем не менее 29 января он все же прибыл в советскую столицу с кратким рабочим визитом для более близкого знакомства с высшим советским руководством. В ходе этого визита состоялась его встреча с Л. И. Брежневым, А. Н. Косыгиным, Н. В. Подгорным, М. А. Сусловым, П.Е. Шелестом и А. П. Кириленко, во время которой они провели «легкий зондаж» нового лидера ЦК КПЧ на предмет его реальных настроений и намерений. А менее чем через месяц Л. И. Брежнев (вместо Н. В. Подгорного) во главе целой делегации вновь побывал в Праге в связи с 20-летним юбилеем Февральской революции 1948 года, где вновь прощупывал А. Дубчека в ходе ряда личных бесед[763]. Причем П. Е. Шелест, входивший в состав этой делегации, в своем дневнике тогда же записал, что во время этих встреч А. Дубчек вел себя «восторженно и даже заносчиво», а Л. И. Брежнев, «не добившись никакой ясности и определенности от нового «руководства» КПЧ, как-то обмяк» и «растерялся перед наглым поведением Дубчека»[764].

Между тем, как считают ряд авторов (Н. Н. Платошкин, З. Млынарж), после прихода к власти правящего «триумвирата» в составе А. Дубчека, Д. Кольдера и О. Черника главной их заботой стало избавление от слишком сильных, умных и самостоятельных «людей Новотного» в руководстве партии, которые как раз и были истинными реформаторами. Как только главный интеллектуал в Президиуме ЦК Иржи Гендрих отменил цензуру и восстановил старую редакцию органа Союза писателей ЧССР «Литерарни листы», 4 марта 1968 года его отправили в отставку и заменили новым главным «идеологом» Йозефом Шпачеком. А чуть позже та же участь постигла и его давнего друга — такого же интеллектуала в составе высшего руководства страны — секретаря ЦК по международным вопросам Владимира Коуцкого, которого отправили послом в Москву[765].

Уже 8 марта на страницах братиславской молодежной газеты «Смена» было опубликовано открытое письмо президенту А. Новотному с призывом добровольно покинуть свой пост. А через неделю сначала в Брно, а затем в Братиславе, Оломоуце и других крупных городах прошли студенческие демонстрации под лозунгом «Долой Новотного и его банду». В результате этих заранее и хорошо спланированных акций 22 марта 1968 года А. Новотный добровольно подал в отставку с постов Президента ЧССР и члена Президиума ЦК. Как позднее вспоминал З. Млынарж, первоначально на пост нового президента страны хотели найти «какого-нибудь профессора», в результате чего «среди возможных кандидатов возникло имя президента Академии Наук Франтишека Шорма». Однако вскоре все «без особых возражений сошлись на кандидатуре генерала Людвика Свободы», который 30 марта 1968 года и был избран новым президентом ЧССР[766].

Тем временем ситуация в Праге стала вызывать все большее беспокойство не только у Я. Кадара, В. Гомулки и В. Ульбрихта, которые еще в феврале 1968 года забили тревогу, но и в самой Москве. Поэтому уже 6 марта эта тема обсуждалась на заседании Политического консультативного комитета ОВД в Софии[767]. А за тем 15 марта на заседании Политбюро ЦК было