ночью, — тихо сказал Гаспар. — И если он проникнет сюда, то у нас останется только один выход — убить его.

Все трое быстро схватили ружья и осмотрели за поясом пистолеты.

Ягуар был еще снаружи. Он испускал глухой рев, точно требуя, чтобы ему отворили; его, видимо, удивило неожиданное препятствие, загораживавшее вход в его жилище.

Тигры, несмотря на их свирепость очень осторожны.

Так и этот, стоя перед пещерой, обдумывал, как ему лучше поступить, Но рев зверя, принимавший все более и более грозные оттенки, говорил, что нерешительность его скоро кончится и он не замедлит броситься в пещеру.

Необходимо действовать, иначе и люди и животные сделаются его добычей.

Трое путешественников приготовились к нападению, стали рядом друг около друга близ входа с оружием в руках.

Лошадей они поместили позади себя.

— Не попробовать ли выстрелить через пончо в том направлении, где движения нашего врага обнаруживают его присутствие?

Это вопрос предложил Циприано; но едва успел он кончить фразу, как страшный рев, раздавшийся как бы в ответ на эти слова, огласил пещеру, и вслед за тем юноши покатились на спине в глубину грота, опрокинутые ужасным скачком животного, которое со всей силой бросилось на загороженный вход и сбило с ног своих противников.

Устоял только один Гаспар.

— Святой Антоний! — воскликнул он. — Глупое животное запуталось в наших плащах! Не двигайтесь, лежите смирно, я сейчас выстрелю.

Блеснул огонек, и раздался выстрел из пистолета.

Убитый тигр покатился на землю.

— Отличный выстрел! — воскликнул Гаспар, догадавшись по шуму падения, что выстрел попал в цель. — Теперь вставайте, дети, и помогите мне освободить нашу дичь от пончо. Не бойтесь, берите смелее, это только труп ягуара.

Гаучо высек огнивом огонь и вместе с молодыми людьми подошел к ягуару. Здесь они увидели, что выстрел гаучо был как нельзя более удачен: каким-то чудом пуля угодила в сердце.

— Наши бедные пончо! — сказал Гаспар. — Они сослужили свою службу. Кто знает, чем бы еще кончилось дело, если бы мне пришлось стрелять в разверстую пасть проклятого зверя? Наши пончо помешали ему сделать верный скачок. Это сама Пресвятая Дева направила мою руку, дети. Мы должны поставить ей в благодарность свечку.

Между тем через свободное отверстие ветер, пыль и холод ворвались в пещеру и гуляли на просторе.

Путешественники поспешили высвободить свои пончо из-под туловища животного и, еще раз прикрепив их ножами к скале, защитились от торменты.

Когда это было сделано, Гаспар снова принялся разводить огонь, намереваясь закусить при свете огня; но вдруг ему в голову пришла новая мысль, и он отложил на время свою работу.

— Где показался один ягуар, там можно ожидать и другого. Эти милые звери охотятся не поодиночке. Мы убили тигрицу, но было бы гораздо хуже, если бы пришлось иметь дело с тигром, который, надо полагать, бродит где-нибудь в окрестностях и может каждую минуту явиться сюда на ночлег. Чтобы оградить себя от его вторжения, придется несколько покрепче припереть дверь.

— Но чем? Наших седел недостаточно.

— Разумеется, нет, сеньоры, я это отлично знаю. Не седла я имел в виду, но здесь, конечно, найдутся глыбы камней, которые нетрудно будет сдвинуть. Из них-то мы и можем устроить себе отличную стену.

Действительно, когда юноши упали, отброшенные прыжком ягуара, они почувствовали, что пол пещеры был весь усеян острыми камнями. Ссадины и царапины на теле также указывали на то, что в пещере нет недостатка в строительном материале. Наконец при слабом свете, падавшем снаружи, можно было увидеть наваленные груды камней.

— Ну, теперь поскорее примемся за постройку баррикады! — сказал Гаспар. — Мы будем ее делать, не трогая пончо, до тех пор пока она не будет достаточно высока. Но не надо терять ни минуты. Вы носите мне камни, а я буду их складывать.

Людвиг и Циприано не заставили себя ждать и с жаром принялись за дело, подкатывая к гаучо громадные обломки, из которых тот выстроил нечто вроде грубой стены, и, хотя работа происходила в темноте, все же стена была достаточно крепка и могла выдержать нападение какого угодно животного, кроме слона, конечно. Но слоны не водятся в Чако, поэтому нашим путешественникам нечего было их и бояться.

Так, по крайней мере, думал Гаспар, еще раз принявшийся за свое огниво.

— У меня есть огарок восковой свечи, — сказал он, — которую я взял, да простит мне Бог, в церкви в Асунсьоне. Она горела над гробом моей матери, и я хотел сохранить ее как память о покойной. О, Господи! Думал ли я когда-нибудь, что придется зажечь эту свечку при таких обстоятельствах? Но нельзя же есть в потемках. Я никогда этого не любил, да и еда идет не в пользу, когда ешь впотьмах.

Гаспар старался говорить шутливым тоном, надеясь развеселить своих товарищей и хоть немного отвлечь их мысли от тяжелого горя.

Но ни тот, ни другой не отозвался на его шутки.

Гаучо высек огонь и зажег, наконец, без их участия свою свечку.

Это был большой огарок, длиной дюймов в шесть. Подобные свечи употребляются в церквах в Парагвае. Приготовляют их из воска дикой пчелы.

Яркое пламя осветило все находившиеся предметы в пещере: путешественников, их коней, все их дорожные вещи и лежавшего у входа убитого ягуара, который резко выделялся на темном фоне пещеры своей пятнистой шкурой.

Но едва только пламя разгорелось как следует, глаза наших путешественников с ужасом остановились на второй шкуре ягуара, не такой пятнистой, как у первого, но зато более яркой и блестящей.

Это был второй ягуар, не мертвый, но живой, лежавший на самом отдаленном выступе скалы. Он был, по крайней мере, вдвое больше первого и свирепее на вид.

С первого же взгляда Гаспар узнал в нем самца-тигра, о котором упоминал раньше.

— Это самец, — проговорил он, как только пламя свечи позволило ему рассмотреть зверя. — Для