Выйдя из спальни, я почувствовала легкое головокружение и попросила у Пепе стакан воды.

– Иди, посиди рядом с Ангелиной, – сказал мне Пепе, подавая стакан с водой. Я послушно поплелась к Ангелине, взяла стул и поставила его в тени какого-то душистого кустарника.

Вскоре появился и Пепе с подносом, уставленным снедью. Как только Ангелина слегка пошевелилась, мы с ним начали накрывать на стол.

– У нас здесь еда простая, – отрывисто бросил мне Пепе. Видно, решил предупредить на всякий случай, если я вдруг начну воротить нос от свежего хлеба, миски с оливковым маслом и блюда со спелыми помидорами.

– Это мне отлично подходит. Я ведь вегетарианка.

– А что это такое? – спросил у меня Пепе.

– Я не ем мяса, рыбы, яиц, молока, масла и сыра.

– Dios mio! – Пепе окинул меня взглядом. – То-то ты такая худющая, кожа да кости!

Несмотря на всю простоту трапезы, я очень скоро поняла, что уже никогда не забуду вкус свежеиспеченного хлеба, которым меня потчевали, особенно когда макаешь кусочек хлеба в ароматное оливковое масло домашней выжимки и заедаешь его спелыми, сладкими помидорами. Отродясь таких вкусных не пробовала. Сидя за столом, я разглядывала Ангелину и Пепе, сидящих напротив, и мысленно удивлялась, какие они разные. А ведь приходятся друг другу дядей и племянницей. Впрочем, если кто и усомнился бы в их родстве, то стоит лишь взглянуть, с какой свободной грацией они оба двигаются, да и сама их речь, интонации голоса – все сразу же выдает в них родню. Интересно, а что передалось по наследству мне?

– Скоро мы здесь организуем для тебя встречу со всей остальной нашей родней из Сакромонте, – пообещала Ангелина.

– А я тогда поиграю тебе на гитаре, – сказал Пепе и прищелкнул пальцами, а потом лихо подкрутил ими свои пышные усы.

– Я думала, что все уже разъехались из здешних мест, – немного удивилась я.

– Да, в Сакромонте наши родственники больше не живут, в основном обитают в городе. Но это же совсем рядом. Словом, мы закатим пир на весь мир! – Ангелина радостно хлопнула в ладоши. – А сейчас у меня начинается сиеста. Да и тебе, Эризо, не мешает немного отдохнуть. Ступай к себе, поспи пару часиков, а к шести вечера снова приходи к нам. Еще немного потолкуем.

– А я приготовлю ужин посытнее. Мы должны постараться откормить тебя, querida, пока ты гостишь у нас, – подал голос Пепе.

Мы с ним быстро собрали посуду на поднос, потом я отнесла на кухню кувшин с водой и стаканы. Ангелина сделала прощальный взмах рукой и исчезла за занавеской.

– Поспи, Эризо, – снова повторила Ангелина свое напутствие. Я попрощалась кивком головы с Пепе и пошла к себе в гостиницу.

* * *

Я спала как убитая и проснулась только без десяти шесть. Быстро ополоснула лицо холодной водой, чтобы окончательно прогнать сон, и снова заторопилась по узенькой тропке к голубым дверям.

– Hola, Эризо, – приветствовала Ангелина, уже поджидая меня на улице. Она взяла меня за запястье, прощупала мой пульс и через какое-то время удовлетворенно кивнула головой. – Гораздо лучше, но перед уходом снова выпьешь моего снадобья. Пойдем! – Она поманила меня пальцем и сама стала спускаться по наклонной тропинке вниз, миновав свою пещеру.

Так мы шли какое-то время рядом в сгущающихся сумерках. Задрав голову вверх, я увидела тонкие струйки дыма, выплывающие из четырех или пяти печных труб. Мы прошли мимо какой-то старухи, курившей сигарету на пороге своего дома. Старуха окликнула Ангелину, и та остановилась, чтобы немного поболтать с нею. Получается, что Сакромонте еще не совсем опустел и кое-кто продолжает обитать в этих пещерах, подумала я. Потом мы пошли дальше, миновали деревню. Прямо за околицей начинался густой лес.

Ангелина показала пальцем на луну, повисшую в небе прямо над нами.

– Луна растет. Растущая луна приносит новые рассветы, она знаменует собой приход весны, время, когда нужно отринуть от себя прошлое и начать все сначала.

– Странно, но я всегда плохо сплю в пору полнолуния. Долго засыпаю, а потом всю ночь мне снятся какие-то странные сны, – призналась я.

– Это свойственно многим женщинам, особенно, тем, кто обладает особым даром. У цыган принято считать, что солнце – это бог мужчин, а луна – богиня женщин.

– Правда? – искренне удивилась я.

– Si, – улыбнулась в ответ Ангелина, явно забавляясь моим изумлением. – А как может быть иначе? Без солнца и луны не будет и людей. Луна и солнце наделяют нас жизненной энергией. Для того чтобы на свет появилась новая жизнь, нужны двое – мужчина и женщина. А для того чтобы на земле жили люди, нужны солнце и луна. Понятно? Мы, и мужчины, и женщины, в равной мере обладаем силой, но у каждого из нас свои особые дарования и свое особое предназначение во вселенной. Идем же дальше!

Ангелина уверенной походкой петляла между деревьями, пока мы с ней не вышли на поляну. Я пригляделась и увидела множество могильных холмиков, у изголовий – грубо отесанные деревянные кресты. Ангелина молча повела меня вдоль могил, остановившись лишь тогда, когда нашла то, что искала.

Она поочередно указала мне на три креста.

– Мария, твоя bisabuela, твоя прабабушка, Лусия, твоя бабушка, и наконец, Айседора, твоя madre.

Я опустилась на колени перед могилой матери, стараясь отыскать дату ее смерти. Но на простеньком кресте было только выцарапано ее имя. Ангелина терпеливо ожидала в сторонке.

– Как она умерла? – спросила я у нее.

– Как-нибудь в другой раз расскажу, Эризо. А сейчас просто поздоровайся со своей матерью.

– Здравствуй, – прошептала я, обращаясь к могильному холмику, обильно заросшему травой. – Как бы мне хотелось знать тебя.

– Она была слишком хороша для этого света, – вздохнула Ангелина. – Такая же нежная и добрая, как ты.

Какое-то время я постояла у могилы молча; подумала, что должна была сильнее прочувствовать столь эмоциональный момент. Но наверное, мои мозги были все еще заняты переработкой той информации, которой днем загрузила меня Ангелина, а потому все, что я почувствовала, – это каким-то странным образом полное отсутствие всяких чувств.

Наконец я поднялась с земли, и мы проследовали далее вдоль длинной вереницы крестов. Я увидела имена тех младенцев, которых потеряла Мария, потом увидела могилы трех ее сыновей и внуков.

– Тела Эдуардо и Карлоса здесь не покоятся, – пояснила мне Ангелина. – Но Рамон все равно поставил кресты в память о них.

Потом Ангелина провела меня еще по нескольким рядам, все время повторяя:

– Амайя, Амайя, Амайя…

Казалось, кресты никогда не закончатся: ведь здесь упокоились все мои предки со стороны прабабушки, огромная семья, в память о которых и были установлены все эти кресты.

Потом мы переместились в ту часть кладбища, где были похоронены уже мои родственники со стороны прадедушки Хозе Альбейсина. Там могил было ничуть не меньше. Я невольно подумала, сколь же глубоки мои корни, ушедшие на пять, а то и больше веков. И тут вдруг что-то шевельнулось в моем сердце, словно какая-то невидимая игла принялась сшивать нас всех вместе одной неразрывной нитью.