Так «малыш» Омар, нежданно-негаданно для себя, получил ответ на свои тайные молитвы и не очень удивился. Искренне считая себя во многом выше всех остальных человеков, он и ожидал в сокровенных глубинах своей гордыни чего-либо подобного от судьбы. И обрел желанный дар, даже толком его не рассмотрев. Пусть проницательный и видящий до самых подземных глубин людские пороки, но правоверный Джем, он же змееподобный в хитрой дальновидности вампир Янош, не распознал до конца страшной угрозы, исходящей от безобидного на вид «малыша» Омара. Он, хлебнувший впоследствии страшных бед от зарвавшегося, самонадеянного мозгляка, так и не смог объяснить себе этого впоследствии, укоряя себя в своей же собственной глупости. Допущенная им ошибка хоть и была единственной, но, к несчастью, роковой.

Быку Хайдару появление нового брата не доставило лишних забот. И раньше-то мог прихлопнуть тщедушного красавчика одной левой, не считал же, что и ныне обстоятельства изменились. Оттого на первых порах Бык Хайдар относился к «малышу» с вялым равнодушием и малым показным участием. Не то было с мудрейшим в цифирной науке Ибрагимом. К Омару-человеку он тоже никак относиться не желал, а если и приходилось, то обращался с ним как с назойливой некусачей мухой, по глупости нагло рассевшейся на тюрбане господина. Однако желание Джема принять велеречивого и малополезного слугу в узкий круг братьев на равных с ними правах Змей Ибрагим одобрить никак не мог и не хотел. Сначала пытался отговорить господина миром и словом, но потерпел неудачу – Джем упрямо стоял на своем, таковы были его прихоть и воля. Тогда Ибрагим объявил, что новоявленного брата, навязанного ему насильно, братом ни за что не признает и не назовет и к казне господина не подпустит даже на сабельный взмах. И сделал, как сказал, замкнувшись по отношению к «малышу» Омару в презрительном и нерушимом молчании.

Вскоре после превращения, когда Омар уже полностью оправился и почти свыкся со своей новой сущностью, Джем с братьями стали готовиться к отбытию. Куда держать путь, давно уже было решено, хотя не обошлось без споров и мелких словесных перебранок. Джем решительно хотел попытать счастья на севере, в новой удивительной империи московитов, выросшей на глазах изумленного мира неизвестно из чего. Сколько помнил себя Джем, еще в бытность свою рыцарем Яношем, в тех местах обитал диковинный народ, по непонятной причине принявший на себя наследие гибнущей Византии и переделавший его, наследие, на свой варварский лад, народ, имевший правителей, именовавших себя царями, но ничем не походивших ни на римских цезарей, ни на родственных им константинопольских базилевсов. В этой обширной, но малоосвоенной стране, по слухам, совсем не жаловали иноземцев и не сильно отличались дружелюбием по отношению к своим западным соседям. Впрочем, и высокомерные королевства Европы отказывались всерьез принимать темное восточное царство, совсем не учитывая его существования на чаше весов политических интересов. Однако в последние полвека все изменилось. Полудикая страна соболей и раскольничьих костров в грохоте «единорогов» расчищала для себя жизненное пространство на севере, западе и юге. Да и полудикой более не была, явив в полной мере несметные богатства и неистовую жажду новшеств и благ цивилизации. В нынешние же времена круглолицей Елизаветы, задвинувшей в дальние, пыльные сундуки кровавые ужасы царствования тетки своей Анны, бывшее ранее на задворках Европы царство обрело особенную заманчивость для пришлых авантюристов, жаждущих славных дел и золота из русской рентереи без риска уже положить буйные головы на плаху.

Нельзя сказать, что только лишь новорожденная северная империя привлекала взоры вечно голодного трансильванского кочевника. И благодатный разбойный Иран имелся в свое время в виду, но после внезапной, хотя и закономерной гибели шаха Надира из виду как-то пропал. К великой досаде Змея, который пусть и не был по сути своей натуры беззаветным магометанином, но тем не менее к любому учению христианского толка относился с врожденным высокомерным предубеждением. Однако решение было принято, и путь братства отныне лежал в новую Великую Россию, через горы в Дербентское ханство, оттуда, минуя Кахети и, далее, черкесские аулы, прямиком на Дон. И дальше, дальше на север, к темным водам Балтики, к снежным вьюгам и золотым дождям над особенно удачливыми и предприимчивыми головами.

Неприятности начались, еще когда маленький отряд был только на подходе к границе покидаемой османской Порты. Надо ли изумляться тому обстоятельству, что причиной их явился «малыш» Омар. Новая, нежданно полученная им сущность будто бы нажала на некий спусковой крючок внутри его гаденького нутра и, раскручиваясь со стремительной смертоносностью сорвавшейся с барабана туго натянутой цепи, становилась жуткой, неуправляемой реальностью. Понятия «бессмертный» и «больше, чем просто человек», чьей кровью Омару отныне предстояло поддерживать свои необузданные силы, слились в нем в странную комбинацию выводов, легко сводимых в одно лишь выражение: «Дозволено все». Те же правила братства, которые почти безуспешно пытался втолковать новичку Янош, Омар принял как-то извращенно однобоко. Выходило, что бы он ни сотворил, что бы ни содеял с выгодой для себя или из злобного куража, старший брат всегда будет за его спиной, защитит, укроет и ни за что не выдаст врагу. Обязательства, ложащиеся на самого Омара, как на полноправного члена общины, последний упускал из виду или не рассматривал вовсе.

Передвигаться по султанским землям богатым, путешествующим по высочайшему, купленному за немалые деньги, разрешению знатным османам следовало чинно и без непотребств, неподобающим их положению. И уж совсем не входило в намерения братьев привлекать излишнее внимание к своему каравану. Нет, вовсе не дорожных искателей приключений, какие уж теперь разбойники, да и постоять за себя могли без труда, а вот ненужное любопытство властей было бы им совсем некстати. «Малыш», однако, такие пустяшные соображения до себя отказывался допускать. Словно сорвавшийся с привязи бешеный пес, он, попирая благоразумие и оправданную, строго ограниченную необходимость, отправлялся на ночные, бессмысленно жестокие вылазки, убивая забавы ради и грабя так, будто питал себя не обычной пищей и водой, а только лишь кровью и золотом. И кровь ему не была нужна, столько крови не выпить и за год, но лил и лил ее, наслаждаясь обретенным могуществом, будто новой, купленной на базаре дорогой игрушкой. Янош, относясь все еще к Омару как к неразумному ребенку, оставленному на его попечение, пытался обуздать его пыл словесным внушением и легкой трепкой, но все было без толку. Омар виновато кивал, утирал кровавые сопли разбитого носа, затихал на некоторое время, и все далее повторялось сначала. Бык Хайдар, чем дальше, тем больше, мрачнел и ворчал недовольно под нос, однако руки на худого щенка не поднимал, противно было мараться. Змей же чувств своих скрывать и не думал, плевался Омару вслед и ругался неподобающими правоверному словами, проклиная «поганого ублюдка, выкидыша тощей ослицы», пару раз затевал и нешуточные драки, когда Омар наотрез отказывался сдать награбленное золото в общинную казну.

За караваном к границе протянулся нехороший след и еще более нехороший слух, оттого надобно было и поспешать. Разобраться с неуемным зверенышем Янош положил себе по ту сторону гор, чтобы не тратить на выкормыша драгоценного времени. «Малыш» же расценил подобное попустительство как милостивое дозволение предаваться своим кровавым забавам, и ему уже не стало удержу. А когда всадники наконец перевалили за Кавказский хребет, Яноша ждал ужасный сюрприз. На привале, отозвав его в сторону, подальше от сладко дрыхнувшего «малыша» Омара, Бык и Змей, суровые и непреклонные, выдвинули Яношу настоящий ультиматум. Или здесь и сейчас мерзкий выползень расстанется с жизнью, или далее Янош будет следовать с Омаром в гордом одиночестве. Имущество и казну поделят по справедливости, Змей согласен даже выделить ублюдку равную долю. И Змей с Быком Хайдаром отправятся на восток в Шираз, наниматься на службу к мудрому Карим-хану, а их хозяин может продолжать свой путь хоть к руссам, хоть в преисподнюю, куда он рано или поздно непременно попадет с таким верным и преданным спутником.