очередным злым и громким словом, лишь ее губы бессильно хватали воздух. Гань Баобао гневно нахмурилась, медленно краснея.

— Так почему бы тебе не отправиться следом за матушкой, негодный юнец? — сдавленно выговорила она. — Раз уж ты настолько лучше меня с сестрой, зачем тебе пачкаться нашим обществом?

— Отличная идея, — процедил юный принц. — Прощайте, не нужно провожать меня, — и, резко развернувшись, он двинулся прочь.

Путь к буддистскому храму Юйсюй, что располагался на окраине города Да Ли, промелькнул перед глазами Дуань Юя мутной чередой смазанных картинок — гнев и обида туманили его мысли и застилали глаза. Лишь обратившийся к нему послушник несколько вернул юного принца в действительность.

— Что я могу сделать для вас, молодой господин? — вежливо заговорил монах. — Вы желаете помолиться в храме, или побеседовать с кем-то из наставников?

— Я хотел бы повидать мою матушку, Дао Байфэн, — тускло ответил юноша. Его собеседник расплылся в доброжелательной улыбке.

— Конечно, господин принц, — с радостью ответил он, сгибаясь в поклоне. — Я немедленно оповещу Юйсюйскую Святую. Подождите здесь, — разогнувшись, он поспешно двинулся вглубь храма.

Дуань Юй, невольно подивившись величавости титула своей матери, остался ждать, опираясь на створку ворот. Очень скоро, из-за другой, полуоткрытой воротины, показалась знакомая ему стройная фигура в белом, которую юноша, издав радостный возглас, тут же заключил в объятия. Женщина довольно рассмеялась.

— Все-все, Юй-эр, — похлопала она принца по спине. — Дай-ка я на тебя посмотрю, — отстранившись, она вгляделась в его лицо. Ее улыбка чуть омрачилась тенью беспокойства.

— Тебя кто-то обидел? — участливо поинтересовалась она. Дуань Юй невольно заулыбался.

— Кто бы это ни был, ты на моей стороне, верно, мама? — спросил он, повеселев. — Ты у меня прекрасна, словно бодхисаттва Гуаньинь, а значит, столь же милосердна.

— Хватит дразнить мать, негодник, — ответила Дао Байфэн с деланным возмущением. Несмотря на ее показную сердитость, веселая улыбка выдавала ее довольство лестью сына. Многие мужчины с готовностью согласились бы с юным принцем — время словно было не властно над цветущим ликом женщины, выглядящей лишь немногим старше своего восемнадцатилетнего отпрыска.

Дао Байфэн

— Пройдем-ка внутрь, и ты расскажешь мне, что у тебя случилось, — предложила она, и двинулась внутрь первой, перебросив через локоть свое оружие — буддистскую плеть из лошадиного хвоста. Дуань Юй охотно последовал за матерью.

Они устроились за столом в небольшой беседке посреди храмового двора, и юный принц поведал родительнице историю своей ссоры с новыми-старыми подругами отца. Обычная для Дуань Юя гладкость речи оставила его — слишком уж много неприятных чувств теснилось в его груди, из-за чего рассказ юноши был довольно бессвязен. Начав с утра сегодняшнего дня, и завершивших долгий путь нерадостных разговоров с дядей и сестрой, он вынужденно перескочил на ссору с Инь Шэчи, а после — на самого зятя, и его жену. После, он повинился матери в обиде, ненамеренно нанесенной Гань Баобао — мать Чжун Лин всегда была с ним сердечнее суровой Цинь Хунмянь, и Дуань Юй поневоле жалел, что высказанные обеим папиным подругам дерзкие слова обеих же и задели. Касаясь темы наложниц отца, ему пришлось рассказать о Чжун Лин, ее матери, и встрече с ними. Кое-как представив всех действующих лиц сегодняшнего скандала, он, повторяясь и путаясь в повторенном, рассказал и о самой сваре с матерями своих сестер.

Дао Байфэн слушала сына внимательно, не перебивая, и не задавая вопросов. Когда он завершил свой сбивчивый рассказ, она какое-то время молчала, не говоря ни слова. Изогнутые брови женщины сошлись к переносице, глаза чуть сузились, а полные губы сжались в тонкую линию.

— Значит, теперь он не только бегает к распутным девкам, но и тащит их в дом, — напряженно промолвила она. — А они, возомнив себя женами вельможи, оскорбляют моего ребенка. Пойдем, Юй-эр, — она резко поднялась из-за стола. — Я хочу сказать пару слов твоему отцу.

— Ты возвращаешься домой, мама? — неподдельно обрадовался Дуань Юй. — Вот здорово! Тащиться на дальние окраины города, просто чтобы повидать тебя, очень уж утомительно.

— Поговорим об этом после, сынок, — строго ответила женщина. — Сейчас, я намерена высказать Дуань Чжэнчуню все, что думаю о его поведении… и этой его новой задумке, с притаскиванием домой каждой подзаборной бродяжки, что некогда одарила его своим вниманием, — глядя на суровое выражение лица матери, юный принц невольно поежился. Многие, обманувшись хрупкой красотой Дао Байфэн, ни за что не заподозрили бы в ней опытную воительницу, при нужде не стесняющуюся пустить в ход верную плеть. Как рассудил Дуань Юй, его отцу грозила нешуточная трепка.

* * *

Слуги издали заметили возвращение жены наследного принца, и немедленно засуетились, всполошенные нежданным прибытием высокой гостьи. Несколько прислужников метнулись внутрь, сорвавшись с места, точно вспугнутые антилопы — доложить Дуань Чжэнчуню о прибытии жены. Их расторопность принесла свои плоды — у входа во дворец, Дао Байфэн с сыном встретила целая толпа. Вместе с Принцем Юга, встречать гостей вышли его царственный брат с четверкой телохранителей, и держащиеся рядом с Дуань Чжэнчунем наложницы.

— Фэнхуан-эр, дорогая моя, — светски улыбнулся наследный принц Да Ли. — Я несказанно рад тебя видеть. Мы все как раз собирались обедать. Присоединяйся — давненько у нас с тобой не было доброй застольной беседы, — Цинь Хунмянь, стоящая рядом с мужчиной, придвинулась к нему ещё ближе, так, что они коснулись плечами. Недовольно зыркнув на новоприбывшую, женщина пробормотала нечто насчёт фениксов, павлинов, и чрезмерного внимания к давно сбежавшей жене[2].

— Это они, Юй-эр? Женщины, оскорбившие тебя? — строго вопросила Дао Байфэн, не обратив внимания на слова мужа. Дуань Юй с небольшой задержкой кивнул.

Глядя на напряжённых наложниц отца, на него самого, прячущего тоску за маской радушия, и на мать, с трудом сдерживающую ярость, юный принц ощутил жгучую неловкость. Ему подумалось, что, ведомый обидой, он невольно стал причиной ссоры много более неприятной, чем его перебранка с отцовскими подругами. Как бы то ни было, сейчас, пред лицом разъяренной матери, Дуань Юй мало что мог сделать для предотвращения свары.

— Я требую, чтобы ты немедленно повелел всыпать своим девкам палок, Чжэнчунь, — холодно произнесла Дао Байфэн. — Два десятка каждой хватит — это должно научить их почтению