— Кто ты? — обратился тангутский генерал к Шэчи, на этот раз — с чуть большим уважением. — Не тот ли самый Мужун Фу, о котором я слышал, как о лучшем воине юга Срединной Равнины?

— Вовсе нет, — с улыбкой ответил юноша. Приняв нарочито горделивую позу, он с самодовольным видом заговорил:

— Я — Инь Шэчи, третий ученик второго поколения секты Сяояо, ее наследник, и, что немаловажно, — он бросил весёлый взгляд на стоящую рядом Му Ваньцин, — муж прекраснейшей в мире женщины! Мое имя известно… — он скорчил задумчивую гримасу, и принялся напоказ загибать пальцы. Тихо ругнувшись, он раздражённо тряхнул рукой, и вновь начал что-то высчитывать, беззвучно шевеля губами. Тангуты смотрели на его представление с нарастающим раздражением, а нищие и Ваньцин старательно сдерживали улыбки — от них не укрылся прозрачный намек Шэчи.

— В общем, мое имя знает более полутора тысяч человек, но менее двух, — закончил он, и тут же воскликнул:

— Хотя нет! Брат Цяо, сколько в твоём клане младших?

— Тысяч семь-восемь, — ответил мужчина, и тут же добавил, видя радостно вскинувшегося Инь Шэчи:

— Но Серебряную Змею среди них знает где-то тысяча, не больше, — на эту отповедь, юноша нарочито поник плечами.

— Ну вот, а я уже надеялся, — печально протянул он. — Ну да ладно. Мое имя знает около трёх тысяч подданных великой Сун, и где-то сотня жителей Да Ли. Изволь обращаться со мной соответственно, Хэлянь Тьешу, — задрав нос, он бросил на тангута снисходительный взгляд сверху вниз. Тот раздражённо скривился.

— Безвестный юнец из мелкой секты требует моего внимания, — брезгливо бросил он. — Что дальше? Каждый из сунских бродяг захочет говорить со мной на равных? Ты, как тебя там, не ровня мне, ни по знатности, ни по известности. Отойди-ка в сторону — меня ждёт поединок с Цяо Фэном.

— То, что моя фамилия неизвестна тебе — неудивительно, — весело ответил Шэчи. — Когда конница и колесницы моего великого предка Инь Цзифу истребляли гуннские полчища, на месте твоего мелкого царства кочевали племена диких скотоводов-цянов. В необразованности, как и в недостатке любознательности, нет ничего необычного, — он доброжелательно оглядел тангутов, оставляя без внимания их злобные взгляды.

— Непонятно одно — как тебе не удалось запомнить мое несложное имя? — продолжал он с деланным удивлением. — Судя по твоему виду, роскошь тебе очень даже близка, — он кивнул на великолепный плюмаж генеральского шлема, и на позолоченную гарду сабли Хэлянь Тьешу.

— Мне плевать на твои оскорбления, безвестный мальчишка, — бросил тот. Сузившиеся глаза и дергающаяся щека тангута, тем не менее, говорили обратное. — Я не собираюсь опускаться до избиения каждого встречного бродяги. Исчезни.

— Неужто первый воитель Западного Ся опасается безвестных мальчишек? — вкрадчиво поинтересовался Инь Шэчи. — Зачем тогда было посещать пределы великой Сун? Здесь ведь найдутся воины и посильнее меня. Если уж ты так настойчиво отказываешься от боя со мной, вызови лучше кого-нибудь… менее знаменитого, чем Цяо Фэн.

— С меня довольно, — процедил Хэлянь Тьешу. — Так и быть, наглый юнец, я заберу твою жизнь, здесь и сейчас, — зло кривясь, он сжал рукоять сабли.

— Так-то лучше, — довольно ответил юноша. — Ты ведь не возражаешь, брат Цяо?

— Ничуть, — весело улыбнулся глава нищих. — С удовольствием понаблюдаю за твоим боевым искусством, Шэчи.

Тангуты и нищие расступились, давая поединщикам место, и образовав вокруг них широкий круг. Му Ваньцин, сжав напоследок руку мужа, и прошептав ему несколько ободряющих слов, также отступила назад, и встала рядом с Цяо Фэном. Глава Клана Нищих что-то негромко спросил у нее, и девушка так же тихо ответила — за прошедшие несколько дней, все отчуждение между молодой парой и нищими исчезло без следа, благодаря усилиям Инь Шэчи, и дружеские беседы между ними стали обыденным делом.

Хэлянь Тьешу с нарочитой неспешностью извлёк свою саблю из ножен, таких же необычно широких, как и у его посланца, побежденного Шэчи ранее. Юноша, заинтересовавшись, бросил быстрый взгляд на оружие прочих присутствующих тангутов, и с лёгким удивлением отметил схожесть их ножен. Он невольно предположил, что либо воины Западного Ся дружно сговорились носить свои сабли в чрезмерно больших вместилищах, либо мастера столярного и кожевенного дела, снабжающие тангутскую армию ножнами, страдают от недостатка качественных материалов.

Мотнув головой, Инь Шэчи отбросил глупые мысли, и обратил внимание на само оружие противника. Сабля генерала Хэляня выглядела просто и безыскусно, напоминая слегка облагороженный мясницкий тесак: прямой и ровный клинок, чуть расширяющийся к кончику, скруглённое острие, и выемка-дол ближе к обуху. В руках рослого и статного тангута, чья броня делала его фигуру ещё крупнее, это немудреное оружие смотрелось лёгкой игрушкой. Хэлянь Тьешу, неспешно шагающий в сторону Шэчи, держал саблю на отлете, явно не опасаясь ударов своего противника.

Юный воитель весело ухмыльнулся на такое пренебрежение, и, применяя технику шагов, метнулся вперёд, быстрый, словно порыв штормового ветра. Он налетел на тангута со стороны безоружной руки, и молниеносным выпадом кольнул его в лицо, больше проверяя защиту Хэлянь Тьешу, чем всерьез пытаясь достать противника. Тот ловко отмахнулся левой рукой, встретив лезвие меча сталью перчатки, и с неожиданной скоростью бросился на Инь Шэчи. Сабля тангута засвистела, вспарывая воздух в частых атаках, и норовя врубиться в тело юноши с самых разных направлений. Драгоценный клинок, подарок генерала Хань Гочжуна, отчаянно зазвенел, безошибочно отражая точные и яростные сабельные удары — Шэчи встретил противника жёсткой защитой, пробуя его силу. Длиннорукий и хорошо защищённый, Хэлянь Тьешу не побоялся сблизиться с противником, оставив без внимания угрозу более длинного вражеского меча.

Инь Шэчи тотчас же воспользовался этим — уклонившись движением корпуса от очередного выпада, он смахнул вражеское оружие в сторону лёгким ударом меча, заставив тангута чуть провалиться в атаке, и обратным движением рубанул его по плечу. Острейшее лезвие меча легко просекло и стальные пластины доспеха, и его кожаный подбой, и толстые ткань и войлок поддоспешника, но не коснулось плоти, лишь надорвав нижнюю рубаху генерала. Тот недовольно скривился: похоже, тангут не рассчитывал, что его броня не станет большим препятствием для оружия врага.

Видя слабость своей защиты, Хэлянь Тьешу немедленно отступил, ловко отпрыгнув назад. Утвердившись на ногах, он наставил саблю на своего врага, сторожко провожая его движения остриём. Шэчи не заставил себя