Накануне праздника, вечером, едят только молочное и лепешки, напоминающие оладьи (miftita). При этом ходят друг к другу в гости и дарят подарки, в основном съестное. В каждом доме на стол ставят вино и ряд предметов, несущих определенную семантическую нагрузку и варьирующих в зависимости от местных обычаев: например, колосья пшеницы и сладкое молоко, ветви фиговых и других деревьев. Иногда на столе в садке плавает живая рыба, которую считают символом плодородия. Праздничное меню включает также разнообразную зелень, мед, масло, лепешки и пахту. В некоторых случаях на стол ставят и миску с мукой, в которую кладут золотые украшения — «на счастье»; в других местах в муку кладут не драгоценности, а яйца или фасолины (по пять штук).

На другой день идут в поле, на кладбище, на городскую площадь, где устраивают праздничные собрания, а дети — маскарадные представления [Dobrinsky, 1986, с. 264; Kashani, 1974, Col. 781–782]. В настоящее время в Израиле выходцы из Северной Африки стали отмечать Маймуну с довольно большим размахом, с массовыми собраниями, сопровождающимися песнями и танцами; к ней приурочивают важные политические встречи. По мнению некоторых исследователей, Маймуна в настоящее время превратилась в праздник самоидентификации североафриканских евреев [Raphael, 1985, с. 184].

Можно предположить, что Маймуна в настоящее время скорее приобретшую политическое значение, правомерно связать с уже упоминавшимся обычаем приношения первинок, первого снопа (omer). Обычай приношения первого снопа у земледельческих народов нередко сопровождался различными ритуальными действами, тесно связанными с продуцирующей магией (этот аспект прослеживается и в Маймуне — употребление зелени, яиц, живой рыбы и т. д.). Нельзя исключить, что Маймуна в прошлом праздновалась как день приношения первинок урожая и лишь позднее, по мере того как земледелие перестало быть основным занятием у евреев, утратила первоначальный смысл.

Остается неясной также этимология самого слова Маймуна, хотя и существует точка зрения, мало кем в настоящее время разделяемая, что оно происходит от имени Maimum — повелителя джиннов [Kashani, 1974, Col. 781, 782].

Праздник Песах продолжается, как уже говорилось, семь дней (в диаспоре — восемь). В hol ha-mo’ed — будни праздника действуют все предписания относительно хамеца; как правило, не работают (хотя это не запрещено). Не выполняют также домашнюю работу, кроме той, которая связана с приготовлением пищи.

В седьмой, заключительный, день после вечерней молитвы устраивают вечернюю праздничную трапезу (по обычной праздничной схеме). На другой день, после возвращения из синагоги, совершается дневная праздничная трапеза, а с наступлением вечера — авдала (разделение праздника от будней): читают благословение и особую формулу над бокалом вина, после чего Песах считается завершенным.

В ряде киббуцев Песах празднуют с соблюдением некоторых древних обрядов. Так, в киббуце Haggadah совершают жертвоприношение ягненка и устраивают общественную трапезу. Второй день праздника (и начало счета Омера) отмечают как День жатвы первого снопа, в этот день также собирают первые колосья.

Лаг ба-Омер празднуют в 18-й день месяца ияр. Праздник возник в эпоху гаонов (с VI в. н. э.) и, хотя не относится к главным еврейским праздникам, приобрел большую популярность. Вокруг него сложено много легенд и преданий. Поскольку в иврите буквы имеют также числовое значение, то сумма значений согласных, составляющих первое слово, равняется тридцати трем (буква ламед имеет значение тридцать, буква гимел — три). Таким образом, название праздника обозначает тридцать третий день Омера. Со второго дня праздника Песах начинается так называемый «счет Омера» (sefirat ha-Omer). Омер, как уже говорилось, — «сноп возношения», хлебный дар, приносимый в библейскую эпоху в Иерусалимский храм на второй день Песаха, в 16-й день месяца нисан. С этого момента велся счет Омера — семи недель, разделяющих Песах и Шавуот. Самаритяне и караимы начинают семинедельный отсчет не со второго дня от начала праздника Песах, а, опуская всю пасхальную неделю, ведут отсчет с первого дня после пасхальной субботы, так что Шавуот у них всегда приходится на воскресенье [Goudoever, 1961, с. 12].

Согласно талмудической традиции, в антиримском восстании Бар Кохбы (132–135 гг. н. э.) участвовало множество учеников рабби Акивы — великого мудреца, благословившего восставших. Но именно в этот сорокадевятидневный период среди повстанцев начала свирепствовать чума, от которой умерло много учеников рабби Акивы. С тех пор для дней сфират а-Омер установлен ряд предписаний, аналогичных траурным: в это время запрещено стричь волосы и бриться, устраивать свадьбы и другие торжества. Но так как, согласно той же традиции, чума прекратилось на 33-й день сфират а-Омер, то он стал отмечаться как праздничный, а ограничения, налагаемые на этот период, на 33-й день отменяются, т. е. разрешено стричься, бриться, играть свадьбы, устраивать различные увеселения, сопровождаемые музыкой, песнями и т. д. У сефардов все это разрешено только на следующий за Лаг ба-Омером день, 19-го ияра.

Э. Робинсон и Э. Смит, в первой половине прошлого столетия посетившие Палестину, писали о ежегодном паломничестве, предпринимаемом евреями во время Лаг ба-Омера в селение Мейрон, где находятся гробницы известнейших законоучителей, в том числе рабби Шимона бар Иохаи, который традиционно считается автором книги Зогар[12] и который умер в этот день, открыв перед смертью ученикам свое знание. Исследователи были свидетелями того, как возле этой гробницы жгли костры, в которые бросали различные дорогие предметы, в том числе драгоценные кашмирские шали; паломники при этом веселились и пили много вина [Robinson E., Smith E., 1856, с. 431].

Некоторые ученые полагают, что многие поздние предания, в том числе о чуме и Шимоне бар Иохаи, искусственно «привязаны» к какому-то древнему празднику; возможно, связанному с культом огня [Schauss, 1973, с. 276]. Обычай жечь костры нередко связан у многих народов мира с солярным культом (ср. Купальские костры), с солнцеворотом. Лаг ба-Омер действительно приходится на самое светлое время в году, хотя подчас он довольно далеко отстоит от дня солнцеворота.

Под названием Hillula de Rabbi Shimon bar Yohai этот праздник и в наши дни отмечают в селении Ме(й)рон. Праздник сопровождается зажиганием костров, танцами и специальными гимнами, которые поют тысячи людей. В этот день впервые стригут волосы трехлетним мальчикам, в то время как их родители раздают окружающим вино и фрукты [Ydit, 1974, Col. 1358], а также свечи (у сирийских евреев — 33) [Eliachar, 1983, с. 52; Dobrinsky, 1986, с. 60]. Дети играют