– Как получится… на два месяца просился, – замялся Белов.

– На весь отпуск?

– У меня за три года накопилось.

– Ну ладно, бывайте! Мне на службу… – Петя повернулся было к выходу.

– Ты обещал о работе для Николь узнать! – остановил его Белов.

– А-а, этого полно. На машинке печатать можешь?

– Нет, – покачала головой Николь.

– А в школу? Учительницей?

– У меня нет образования…

– Она пишет очень красиво, – помог Белов, – писарем в совхозе работала…

Петя растерянно чесал лоб, оценивая Николь.

– Я заходил в Управление стройкой, там рабочие специальности нужны. Или в лагерь? В охрану, учетчицей или в КВЧ… Не хочешь?

– В лагерь не надо! – не дал договорить Белов. – Ей не ради денег, она – ссыльная, надо, чтобы ее оформили в Ермаково. В Управлении водного транспорта ничего нет?

– Нет, зимой чего там делать? А на «Полярном» она кем ходила?

– Поварихой.

– Так, может, в столовую? Ты никого из лагерного начальства не знаешь?

Белов пожал плечами, задумался:

– Мишарина знаю, архитектора… О! Я майора Клигмана знаю! – вспомнил Белов.

– Ничего себе, у тебя знакомые! – уважительно одобрил Петя.

Через два дня Белов сидел в кабинете Якова Семеныча.

– Простой вопрос, Александр Александрович, – видно было, что Клигман ему рад. – Можно в столовую, нет, лучше… – он снял трубку и набрал номер. – Семен Исаакович, доброго вам дня, как Сонечка? Ничего? Ну и славно… Семен Исаакович, тут просьба будет, надо хорошую, честную девушку в вашу столовую пристроить.

Яков Семенович слушал, прикрыл ладонью трубку и спросил осторожно Белова:

– Поваром сможет?

– На буксире пятнадцать человек кормила… – Белов неуверенно пожал плечами.

– А если не поваром, попроще что-нибудь, на раздаче или… ну вот и хорошо. Спасибо, Семен Исаакович, кланяйтесь Соне, ваши лекарства будут на следующей неделе. Всего доброго!

Клигман положил трубку.

– В больницу для вольных выйдет – там хорошая столовая и директриса приличная. Как у вас дела, Саша? С Туруханом вы нам здорово помогли, премию получили?! Довольны? Что теперь? Какие подвиги? Пейте чай, пожалуйста.

Сан Саныч кивнул про премию и на радостях рассказал Клигману про Николь и про свои проблемы с Квасовым. Ему казалось, что майор Клигман и с этим может помочь, они были из одного ведомства. Яков Семенович слушал внимательно, головой покачивал понимающе. Когда Белов закончил, вздохнул и заговорил едва слышно, одними губами:

– Они, Саша, или Красноярску, или напрямую Москве подчиняются. Я в такие дела не вмешиваюсь. У всех, Саша, свои семьи, и проблемы все очень похожи. Хотите еще чаю?

Белов видел, что Яков Семеныч не хочет дальше разговаривать на его тему, поблагодарил за помощь. Встал. Клигман подошел близко, подал руку, в его глазах была тревога:

– А эта ваша девушка… вам о ней задавали вопросы? Она фигурировала в деле?

– Нет, ничего… У нее все документы в порядке!

Клигман неопределенно покачал головой, и они расстались.

Сан Саныч всю ночь ворочался, ругая себя, что открыл рот о Квасове. Боялся, Клигман струсит, а он и струсил, это было хорошо видно, и не поможет. Не выспался, утром мрачный пошел с Николь в больницу. Сидели в приемном покое, ожидая директрисы столовой. Сан Саныч чувствовал, что место это им не достанется. Его настроение передалось и Николь. Обсуждали шепотом.

– Здра-авствуйте! – раздался негромкий знакомый голос.

Над ними стоял Горчаков. В белом халате и шапочке, совершенно не похожий на того Горчакова на Турухане, без папиросы и не в сапогах, а в тапочках, ни одного комара не висело над его головой. Только те же круглые очки, в крепкой оправе. Николь вскочила, обняла и чмокнула его в щеку. Георгий Николаич чуть смутился, а может просто обрадовался, протянул руку Сан Санычу и поманил их в сторону. Улыбаясь, завел в небольшой кабинет.

– Вы как здесь? – спросил.

Но тут за Николь пришла медсестра и увела к директрисе. Сан Саныч так был рад Горчакову, что не мог говорить, все смотрел на него.

– В августе расстались, а кажется столько времени прошло! – выдавил он наконец. – Вы здесь теперь работаете, Георгий Николаевич?

– Нет, на операцию вызвали, я по-прежнему в первом лагере.

– Давайте вечерком к нам, вы можете?

– Не получится, Сан Саныч, я же в зоне ночую, или в больнице, если дежурство.

– Вот беда! Я так хотел рассказать, тут столько дел всяких. А завтра?

Георгий Николаевич в задумчивости потер подбородок.

– Попробую на дежурство напроситься, но не обещаю. Как Николь?

– Хорошо… то есть… она беременная!

Они встретились только через три дня. Горчаков был на ночном дежурстве, и Белов пришел к нему в гости. Сидели все в той же комнатке возле приемного покоя. Сан Саныч в белом халате, дверь приоткрыта – могли привезти больного. Разговор не начинался, стеснялись друг друга. Горчаков закурил, посматривая на Сан Саныча сквозь кругляшки очков:

– Как на Таймыр сходили? Штормило?

Белов думал о своих проблемах. Удивился простому вопросу:

– Столько всего рассказывать… Нину Степановну арестовали, прямо с борта сняли, сказали, два года назад сбежала из-под следствия… – Сан Саныч следил за реакцией Горчакова, но тот спокойно покуривал, только кивнул. – Потом ссыльных завезли ниже Сопкарги, на меня телегу написали, следователь вызывал… – Сан Саныч смотрел с вопросом.

– Следователь-мент?

– Начальник райотдела МГБ.

– Что еще спрашивал?

– Ничего особенного… это с моей женой связано, я с ней развожусь.

– Следователь чего хотел? – Горчаков брякнул металлической оправой о стол, сощурился близоруко. – Вы ничего не подписывали?

– Нет, – Сан Саныч пожал плечами. – Два часа в молчанку с ним играли – дело мое читал. Потом задал три вопроса и отпустил.

– Дело? – не понял Горчаков.

– Ну да, дело на меня завели, там доносы да характеристики с места работы.

Горчаков погасил папиросу, вышел в коридор, слышно было, как сказал что-то санитарке, и вскоре вернулся:

– Плохо, что на вас есть дело. Может, и ничего не будет, а можете и пригодиться им. Лучше бы вам не высовываться, Сан Саныч, слишком вы прямой иногда. Все верите, что они по закону живут… – Горчаков замолчал напряженно, машинально достал новую папиросу. – Если еще вызовут, ничего не говорите им сами! Вообще ничего не рассказывайте, «да» и «нет», а лучше – «не помню» и все! – Горчаков с усилием тер подбородок. – Ладно, может и пронесет. Николь беременна, вы сказали? Она хочет оставить ребенка?