Хорошим примером в этом отношении была Польша. Вместе с АФТ-КПП (Американские профсоюзы. — Э.М.) и католической церковью ЦРУ помогло “Солидарности” создать техническую базу, позволившую ей в темные дни военного режима и подполья доносить информацию до масс.

В то же время финансируемые ЦРУ литературные произведения и другие материалы позволяли знакомить подвергавшиеся преследованиям меньшинства в Советском Союзе с объективной информацией об их собственной истории. На протяжении долгих лет ЦРУ совершенствовало технику контрабандного ввоза нелегальной литературы для этих групп. Управление насытило страны Восточной Европы и Советский Союз Библией, “Архипелагом ГУЛАГ” и другими великими произведениями, иногда в виде миниатюрных книг, которые можно было легко спрятать от властей».

Но это была литература, доставляемая из-за границы в СССР. А начиная с 1968 года, в СССР начала складываться скрытая система продвижения самиздатовской литературы за рубеж. Ее организовала Наталья Дмитриевна Светлова, в будущем супруга Александра Исаевича Солженицына. Знакомство их произошло, когда он уже вчерне закончил «Архипелаг ГУЛАГ». А сотрудники КГБ проявляли всю большую активность в поиске его сочинений и каналов их продвижения. И Светлова в этой ситуации оказалась незаменимой помощницей Солженицына.

Молодая, красивая, обаятельная и умная женщина, учившаяся тогда в математической аспирантуре, привлекающая своим духовным складом, не могла не заинтересовать его. Дед ее был известный советский партийный публицист, арестованный в 1937 году. Еще в школьные годы она увлеклась реальной историей российской коммунистической партии. Но на что особо обращает внимание Солженицын, в ней была «душевная прирожденность к русским корням, русской сути, и незаурядная любовная внимательность к русскому языку». При всем при том, это была деловая женщина, в работе ее отличала мужская хватка: «готовность, точность, лаконичность».

По сути, она стала соавтором и редактором его работ. Вот как он об этом говорит: «Аля (Так он ее называл, сокращая имя Наталья. — Э. М.) настояла сделать и успела провести в уже оконченном «Архипелаге» большую работу по проверке и правке цитат, особенно ленинских, которые я впопыхах работы брал из разных изданий, а верней — вторично перехватывал из коммунистических книг, сам не имея времени на библиотечную проверку, получался ералаш. (Подпольный писатель, считал я себя несколько свободным от обычных библиотечных требований, — зря и ошибочно.) Потом составила каркасы событий в моих Межузельях».

Здесь уточним, что десятитомную историческую эпопею «Красное колесо» Солженицына держат четыре событийных Узла, и как пишет сам Солженицын, он не занимался событиями в Межузельях, «потому что они не охватывались Узлами, а знать-то, видеть их косым зрением надо». И вот эту работу сделала Светлова. Кроме того, она обрабатывала воспоминания политических деятелей, «делала выписки по Ленину: то из отдельных произведений, то — собирала и классифицировала: черты его наружности, речи, манеру держаться» — отмечал Солженицын.

А вот это уже точно дела соавторские, о которых с таким значением говорит Солженицын: «Она влилась и помогала мне сразу на нескольких уровнях, в советах, обдуманьях шагов, через три года уже и во внутреннем вынашивании «Октября». Прежде — во всех определяющих, стратегических решениях я был одинок, теперь я приобрёл еще один проверяющий взгляд, оспорщицу — но и постоянную советчицу, в моем же негнущемся духе и тоне. Очень это было радостно и дружно. Моей работе и моей борьбе Аля быстро отдалась — вся»[55].

Помимо соучастия в написании этих, ныне известных сочинений Александра Исаевича, Светлова выстроила довольно-таки эффективную сеть хранения и продвижения их, доставлявшую головную боль пятому Управлению. Но эту боль она сняла с Солженицына. А боль эта, по словам Александра Исаевича, была в том, что постоянно надо было держать в голове целый ряд соображений: у кого какую рукопись держать, «кому отвозить на сбережение; в каком порядке перемещаться, чтобы меньше угрозы; откуда звонить, чтоб не открыть связи; какие хранения ликвидировать из-за опасности, какие новые открывать», а еще как организовать новый, постоянный канал на Запад.

Она выстроила не только порядок хранения рукописей (а это сотни и сотни страниц), но и определила для этого надежных людей и возможности их жилищ. Эти люди — поклонники творчества Солженицына, друзья и знакомые, знакомые знакомых. Она задействовала их в системе хранения документов и рукописей, причем так, чтобы это стало органичной частью их жизни, чтобы они были естественны в своих передвижениях и контактах. Солженицын вспоминал: «Аля… вникла во все, что у меня было написано, до каждой бумажки, и все это теперь держала в памяти и в подробном знании. Затем — все это классифицировала, систематизировала (одновременно прося, уже на случай внезапной смерти моей, если руки больше не дойдут, — собственноручных моих надписей и разъяснений на первых листах)».

Светлова отработала процесс фотографирования текстов Солженицына, найдя для этого опять-таки верного человека, придумала маркировку фотопленок с текстами для отправки за границу. Был переснят, и не один раз, весь «Архипелаг ГУЛАГ», пересняты все архивы, все написанное. И все это было объединено в один комплект под названием «Сейф», имевший свою систему хранения.

Был найден канал переправки фотопленок в зарубежные журналы и издательства, прежде всего в издательство «ИМКА-пресс», напечатавшее «Архипелаг ГУЛАГ». Работала цепочка, организованная Светловой: нить шла через людей Светловой — во французское посольство, к управляющей хозяйством французского посла в Москве Анастасии Борисовне Дуровой, имеющей русские корни. Превосходно зная русский язык, она уверенно освоилась в советской среде. Она назначала встречи с нужными людьми в магазинах, на рынках, в гостиницах, на культурных мероприятиях, кинопремьерах, выставках. Ее смелость, находчивость, спокойствие позволили ей поддерживать в рабочем состоянии нелегальный канал передачи рукописей из СССР на Запад в течение многих лет. При этом она не обладала дипломатической неприкосновенностью. А взяв интеллектуальный «груз» она посылала его не с дипломатами, а со своими знакомыми французами, которые наезжали в Москву, и которых она знала по прежней парижской жизни, с кем когда-то училась во Франции или сталкивалась в определенных житейских обстоятельствах. Она чувствовала, кому можно доверять, кому нет. Например, в феврале 1971 года она попросила полицейского чиновника, который возвращался в Париж, передать большую коробку московских конфет для своей тёти, в которой был текст «Августа четырнадцатого». Интеллектуальные «грузы» она передавала не только от Солженицына, но и других авторов самиздатовской литературы.

Так работала сеть Светловой-Солженицыной.

А через 40 лет, в ноябре 2009 года, Наталья Дмитриевна Солженицына выступила в защиту русской классической литературы, ущемляемой в школе, и поставила вопрос о необходимости воспитания молодого поколения, прежде всего на основе русской литературы, выступила наперекор мнению и политике министерства образования России. Это был гражданский поступок. Она встретилась тогда с премьер-министром России В. В. Путиным и вела разговор о том, что нельзя вдвое сокращать учебные часы на литературу в школе, что нужно вернуть старшеклассникам «нормальное» обязательное сочинение, что нужно на уроках литературы изучать «Архипелаг ГУЛАГ». И премьер Путин, бывший и будущий президент страны, тогда сказал ей: «Давайте обсудим».