Именно такие аргументы Хукер приводил, защищая непрерывность иерархии, состоящей из епископов, священников и дьяконов, что придавало Церкви Англии старомодный, католический облик в сравнении с протестантскими церквями Женевы или Цюриха. Он не предполагал, будто Библия заповедала существование этих степеней священства – и ему пришлось бы нелегко, пожелай он так поступить, – но он рассуждал так: в тех вопросах, в которых Священное Писание хранит молчание, Церковь вольна обращаться к своему благоразумию и искать должное решение. Трехчастное разделение духовной иерархии, говорил Хукер, прекрасно проявило себя в прошлом, и от него не следует отказываться. Лютеранские Церкви в Скандинавии, принявшие Реформацию всецело, следовали той же логике и сохранили епископов; так же поступили и некоторые лютеранские Церкви в немецкоязычных землях; а вот кальвинисты, все до единого, приняли пресвитерианский строй, уверяя, что того требовали новозаветные свидетельства – по такому пути пошла, например, Шотландия. Парадоксально, но мы можем сказать, что важную роль в разделении протестантских рядов сыграл вопрос о том, сколь значимую роль играли в Церкви уже существующие порядки. Католики утверждали, что епископы всегда были и остаются неотъемлемой частью устроения Церкви; кальвинисты говорили, что епископы появились уже после того, как возникла Библия, и значит, их стоит отвергнуть; что же касается и лютеран, и многих приверженцев Церкви Англии, то им казалось, что в епископах особой необходимости нет, но и отказываться от них лишь на одном этом основании тоже не стоит. Епископы оказались совершенно приемлемым атрибутом, по поводу которого в Библии, так или иначе, не говорилось ничего. Таким образом, «безразличные» вещи оказались весьма немаловажными, но принципиальных моментов не затрагивали, да и в библейском откровении им никакого решения не находилось.

Здесь мы заметим, как возникали довольно-таки разные отношения к Библии: с одной стороны – у Лютера, а с другой – у Кальвина и других богословов эпохи Реформации. Лютер придавал значение сокровенной сути Библии, res scripturae: для него были важны принцип оправдания благодатью через веру, диалектическое противоречие закона и евангельской вести, сферы применения закона. Подробности Священного Писания подгонялись к этой интерпретационной схеме, а насчет проблем не столь важных большая часть Библии особых подсказок не давала. Толкователи-кальвинисты, склонные считать библейские тексты более равноценными, противились сведению Библии к нескольким грандиозным принципам – и потому прочитывали ее в свете иных трактовок, которые Лютер счел бы «иудейскими»: кальвинисты видели в Библии источник предписаний, по которым могли вести христианскую жизнь и каждый человек в отдельности, и община, а еще считали, что в Священном Писании учтены все возможные случаи – и если в нем не приводилось постановлений насчет каких-либо деяний, то можно было с уверенностью решить, что совершать этих деяний не следует. На деле между теми, кто примкнул к обоим лагерям, было очень много общего: и там, и там отказались от средневекового католического благочестия; да и к тому же были странные явления, скажем, та же Церковь Англии, которая по большей части заимствовала свою литургию у кальвинистов и никогда особо не ценила Лютера, но все же сохранила даже больше черт католической традиции, нежели он – и дни празднования памяти святых, и епископов, и таинство Брака. Но два потока мысли сохранились и порой проявляются даже сейчас: пасторы в кальвинистской традиции часто полагают, что любая деятельность Церкви должна подтверждаться Священным Писанием, а лютеране и многие англикане радостно «идут напролом», правда, только когда уверены, что Библия не против.

Одной из проблем, разделивших католиков и протестантов в эпоху Реформации, были молитвы за умерших. Когда Лютер обрушился с критикой на индульгенции, он принял как данность то, что папа римский никак и ничем не может повлиять на состояние душ в чистилище; и стоило только принять этот принцип, тут же возникли и другие вопросы: а могут ли хоть чьи-то молитвы повлиять на то состояние, в котором пребывают мертвые? Лютер утверждал, что статус христиан, спасенных или осужденных на вечные муки, определялся в этой жизни и зависел от того, обрели ли они благодать Божью через веру; что же до Кальвина, то он считал, что окончательное состояние в любом случае решалось Божьим предопределением. Впрочем, католики могли указать на то, что в Священном Писании есть основания для молитв за умерших – во Второй книге Маккавеев:

Протестантам от этого было неуютно, и, несомненно, не в последнюю очередь поэтому они решили, что Вторую книгу Маккавейскую, равно как и остальные так называемые апокрифические книги, не следует считать подлинно священными. Возможно, равно тем же отчасти руководствовались католики на Тридентском Соборе, когда решили сохранить эти книги как часть Церковной Библии, последовав примеру Августина и отвергнув идею Иеронима, предпочитавшего иудейский канон (см. главу 9). Собор вынес решение по канону в 1546 году, впервые прояснив, что «второканонические» книги должны восприниматься наравне с остальным Ветхим Заветом; отношение к ним как к апокрифам – то, которое разделял Лютер, – признавалось неверным. Впрочем, Лютер все же считал, что эти книги достойны прочтения, а вот кальвинисты их отвергали совершенно. В Англии, где в 1571 году приняли 39 Статей вероисповедания (Thirty-Nine Articles of Religion) с явно лютеранскими положениями, эти книги сочли поучительными, но решили, что их нельзя использовать в догматических спорах, стремясь «доказать» какой-нибудь пункт доктрины. И их читали в Церкви точно так же, как и другие книги Ветхого Завета.

Несмотря на все противоречия среди христиан, иудеи понимали Библию по-прежнему – а о том, как именно они ее понимали, мы говорили в двух предыдущих главах. Великих толкователей, подобных Раши или ибн Эзре, больше не появлялось. Но изучать Библию многим иудеям, как, впрочем, и христианам, стало гораздо легче: появилось книгопечатание. Главным его центром стала Северная Италия [21]. Уже в 1477 году станок в Болонье выпустил текст Псалтири с комментариями Кимхи, а вслед за ним, в 1482 году, появилось Пятикнижие. Больше всего еврейских книг выпускали станки в Сончино близ Мантуи; ими владели евреи из южных областей Германии, в 1485–1486 годах издавшие свод пророческих книг, а следом за ним, в 1488 году – полную Еврейскую Библию. Именно по Еврейской Библии, выпущенной на станке из Сончино, Лютер переводил на немецкий язык Ветхий Завет.