– Хорошо.

Они чинно спустились вниз. Герцог по-прежнему стоял у камина. Матушка журчала что-то светское, но Алва смотрел мимо госпожи Кредон. Губы сжаты, темные брови сведены, почему он так устал? Неужели война?

Аглая возвысила голос и взмахнула сухонькой ручкой. Сын вздохнул и едва заметно кивнул головой в сторону бабушки. Создатель, сколько они еще будут ходить в приживальщиках! Мать есть мать, но эта мать всю жизнь любила только себя.

Луиза легонько подтолкнула Герарда – пусть спускается первым. Герцог услышал скрип и повернулся быстро и грациозно, как хищный зверь. Герард вздрогнул, но продолжал спуск. Луиза видела напряженный затылок сына, смятые светлые волосы. Он так и не причесался, а она не проследила. Дура!

– Добрый день, молодой человек.

– Добрый день, монсеньор, – голос Герарда дрогнул, и он по-жеребячьи вскинул голову. Они с Алвой были примерно одного роста, может быть, Алва на палец повыше.

– Вы, помнится, мечтали о военной карьере?

– Да!

Мечтал – это мягко сказано. Это было смыслом жизни сына. Насколько Арнольд, раздери его кошки, был трусом и лентяем, настолько Герард рвался в армию. Хотя с фамилией Арамона весело ему там не будет.

– Мой оруженосец был вынужден меня покинуть, – ровным голосом произнес герцог. – Прошлый раз я предлагал вам службу в Торке. Это предложение остается в силе, но, если вы хотите, я готов взять вас к себе. Порученцем. Справитесь – после первой же кампании получите офицерский чин, нет – сами виноваты.

– Я согласен, монсеньор, – казалось, вокруг сына разлилось сияние. – Что я должен…

– Привести в порядок свои дела. Двух дней вам хватит?

– Да…

– Послезавтра в десять утра приходите ко мне. Я приму вашу присягу.

– Монсеньор…

– Послезавтра в десять. До свидания, сударыни.

Луиза на ватных ногах пошла следом за Герардом, провожавшим невиданного гостя. Сын нужен Первому маршалу Талига? Первый маршал Талига сам пришел за ним в мещанский дом? Создатель, этого не может быть!

У порога Рокэ Алва обернулся:

– Подумайте еще раз. Я не из тех людей, с которыми легко. Вы вправе отказаться и отправиться в Торку.

– Нет!

Синий взгляд задержался на лице сына, затем Первый маршал Талига усмехнулся, но как-то невесело, и вышел, не сочтя нужным прикрыть за собой дверь.

– Мама! – Герард говорил шепотом. – Мама, я не сплю?

– Нет, – через силу произнесла Луиза, смотря, как герцог подходит к роющей землю лошади и разбирает поводья, – не спишь.

Почему вокруг ее сердца обвилось что-то вроде змеи? Холодной, скользкой, ядовитой… Герард не должен уходить, это опасно! Ему лучше остаться здесь. А ему нужна эта безопасность? Он не Арнольд и не простит, если она его не отпустит, хотя что за глупости?! Если его не отпустить, Герард уйдет без разрешения, как ушла бы она сама, помани ее в свое время ожившая мечта. Луиза бодро улыбнулась:

– Герард, ты видел, как одет монсеньор? Ничего лишнего. Нам надо подумать, в чем ты к нему явишься.

Из сына не выйдет ни лавочника, ни нотариуса, только военный. Так пусть идет за своей звездой, за своей синей звездой, а ее дело молиться за него… за них обоих!

3

Лис остается лисом, какого бы цвета ни была его шкура. Белые лисы дороже, рыжие увертливее. Дед нынешнего тессория увернулся от предложения королевы найти родовитого предка и примкнуть к дриксенской партии. Манрик принялся юлить и юлил до тех пор, пока Георг Оллар и кардинал Диомид не покончили и с новоявленными аристократами, и с их покровительницей. Внук не уступал деду ни рыжиной, ни хитростью. Впрочем, свое дело Леопольд Манрик знал отменно. Недоброжелатели утверждали, что тессорий так любит деньги, что даже не ворует – такое умиление у него вызывает вид королевской казны.

Манрик и впрямь, добывая таллы и суаны, делал все возможное и невозможное, но закупки хлеба сжирали слишком много золота. Ничего, теперь платить будет Фома, но знать об этом кому бы то ни было рано. Даже Леопольду, хотя он и надежен.

– Ваше Высокопреосвященство, вы успели просмотреть мои предложения?

– Да, расчеты весьма убедительны. И все же у меня остаются некоторые сомнения насчет перечисленных провинций, – показывать лису, что кардинал думает не о деньгах, нельзя.

– Если мы не возьмем у врагов, придется брать у союзников, – заметил Манрик.

– Эпинэ и Надор с трудом заплатили причитающийся с них налог, а вы собираетесь обложить их новым. Кансилльер будет возражать.

– Несомненно, Штанцлеру и иже с ним мои предложения не понравятся, – рыжий тессорий посмотрел на часы, – пора бы господину кансилльеру и появиться. Он прибыл во дворец два часа назад.

– Как я понимаю, вместе с вашим сыном, – медленно проговорил Его Высокопреосвященство, – так что новости вы знаете из первых рук.

– Да, Леонард мне рассказал. Мы должны быть благодарны Штанцлеру за то, что он взял на себя столь неприятную миссию, как сообщить Ее Величеству о гибели братьев.

– Кансилльер у королевы? Тогда его задержка извинительна. Признаться, я полагал, что о случившемся Их Величествам сообщил ваш сын, ведь он присутствовал при дуэли. Передайте, к слову сказать, ему мою признательность, мысль отправить ко мне виконта Валме и виконта Мевена была превосходной.

– Леонард будет польщен, мнение Вашего Высокопреосвященства для него более чем ценно.

– И все-таки, каким образом Штанцлер оказался у Ее Величества?

– Вы же знаете Его Величество, – поджал губы Манрик, – он не любит ни выслушивать дурные новости, ни тем более сообщать их. Штанцлер вызвался рассказать обо всем Катарине Ариго, которую знал «еще девочкой», и Его Величество с восторгом ему разрешил. Это было весьма кстати, потому что Леонард сообщил некоторые подробности, о которых при кансилльере говорить было неосмотрительно.

Ваше Высокопреосвященство, все мы знаем, что Алве нравится играть с огнем и пока он выигрывает, но…

Манрик любил делать многозначительные паузы. Те, кто хотел понять, понимали, сам же тессорий не произносил ничего его порочащего.

– Вы полагаете, граф, что с этой дуэлью не все гладко? Рокэ Алва нуждается в охране?

– Безусловно, – тессорий задумчиво переложил несколько переплетенных в кожу книг для записей с одного места на другое. – Первый маршал Талига мне и моим сыновьям симпатичен, но даже будь мы в ссоре, я сказал бы то же самое. Алва слишком дорогая лошадь, чтоб подпускать к ней волков. Сегодня обошлось, а завтра?

– Вы ведь очень заняты? – Его Высокопреосвященство тоже мог быть многозначительным.

– Время, если нет другого выхода, можно растянуть, тем более отчет закончен. Остается ждать, когда с ним ознакомятся Лучшие Люди и Его Величество.