– Давай в обычную дверь! – потребовал он приказным тоном.

Алексей не думал, что это поможет, но все же попытался. На этот раз он шёл первым. Одной рукой он толкал дверь, другой вёл за собой свою стажерку…

– Черт…

Он очень сильно надеялся. И все же это не помогло. Они опять стояли посреди белоснежного мрамора. И снова глаза им мозолили дым и лифт, и жижа…

– Че-то как-то это странно…

Была долгая мучительная пауза, полная сомнений и мыслительных потуг. А потом девушка, стоящая рядом с Алексеем, сказала:

– Мне не нравится это ваше секретное задание.

Она долго думала над этой фразой. И вот сейчас она все же собралась и обратила ее в слова. Но и Алексей не растерялся…

– А чего ты хотела?..

Немного подождал…

– Чего ты ожидала?

– Не знаю.

Ее разочарованный и в то же самое время обиженный взгляд заставил журналиста подумать:

«Неудивительно».

И он хотел было сказать этой милой опечаленной девушке что-то едкое и очень обидное, но не успел.

– Что ты делаешь? – спросил Алексей.

Девушка-стажерка не ответила. Она просто взяла и села на холодный мраморный пол, а мгновением позже разрыдалась.

– Нет-нет, постой…

Но такие слова не могли остановить девичьи слёзы. Прозрачная солоноватая жидкость бурными потоками ниспадала по прелестным щекам.

С определенной точки зрения и без учета всяческих привсхлипываний данное зрелище можно было считать завораживающим. Оно дарило некую новизну, впрыскивало давно утерянную искренность бытия и приплетало случайно проданную способность к сочувствию. Короче, странная сцена зацепила Алексея. Он почувствовал, что внутренности начинают скрестись под его толстой непробиваемой кожей. И он даже подумал:

«Может она тот самый искомый идеал, которого так сильно не достаёт по утрам и перед сном, а ещё в выходные и праздники?..».

Но потом журналист отмахнулся от собственных заявлений. Он объявил свои мысли еретическим клятвопреступлением. А так как его отрицание не могло выдержать чувственного содержания женского плача, ему понадобилось применение силы.

– Вставай! – потребовал Алексей.

Ирина продолжала плакать. Ее внимание исключало его из нового уравнения жизни.

– Я сказал: вставай!

Он схватил ее за руку. Теперь уже не трепетно и не обходительно. Теперь это было резко, болезненно и требовательно…

– Шевелись!

Но она продолжала оставаться на белом мраморе. Девушка повисла ниже уровня руки мертвым непоколебимым грузом. И слезы все текли и текли… И плачь навзрыд не прекращался…

«И что мне делать?» – взмолился Алексей белому мраморному потолку.

Журналист практически сдался. Ему хотелось отступить и сбежать побыстрее. А не так давно ему льстило присутствие трофея после серии убийств и поджога.

«Но не зашла ли эта наивная игра слишком далеко?»

Да, он был готов сдаться.

«Сейчас я уйду», – думал он.

Как вдруг стенания поубавились. На Алексея пронзительно посмотрели чистые зеленые глаза. Эти глаза излучали желание.

– Я любила его, – тихо, но не сдержанно произнес голос, отвечающий за эти самые глаза.

– Кого?

– Я и сейчас его люблю…

«Отлично».

Алексей купался в неожиданно чистом и неожиданно искреннем взгляде девушки Ирины и не находил в своей голове подходящей встречной фразы. Он не понимал произносимых ею слов, сплетенных в предложения…

– Вы понимаете?

«Она продолжает?» – Алексей не мог поверить в происходящее.

Она продолжала.

– Понимаете?

– Что?

«Нет! Нет! Нет!»

– Что я должен понять?

Желание девушки не было доступно Алексею.

– Чего ты от меня хочешь?

Или же он лишь притворялся. А в действительности все прекрасно понимал, но не мог проявить мнимую слабость – признаться…

– Чего?..

И девушка смотрела на него. Она ждала. Она мечтала о неком поступке с его стороны. Но нет, поступка не было…

– Ты о чем вообще?

Он все спрашивал. И медленно утекали секунды. И в робком женском сердце постепенно скапливалась неподъёмная тяжесть необратимости и неизбежности.

«Печальный итог?» – спрашивала Ирина у Вселенной.

Однако все же продолжала с надеждой смотреть на того человека, который должен был вести ее за собой. А он не вёл. Этот мужчина пытался тянуть ее за собой и думать при этом, что поступает правильно.

«Наивность!» – думала она.

«Сука!» – думал он.

И Вселенная, что вечно существовала в необозримой высоте, смеялась над ними обоими. И смех этот был горьким на вкус.

– Да, к черту…

Мужчина не выдержал первым.

«Снова?» – подумала Ирина, – «Ещё один сдался так легко. А ведь ему не хватало полушага к моей любви, к моему сердцу…».

– Он тоже так сказал…

– Кто он?

Алексей вернулся к прежней мысли. Он снова приготовился отпустить чужую руку. Он опять смотрел в сторону выхода.

«Одному проще… У одного меня обязательно получится!..

Смотреть в сторону выхода было легко. Другое дело – смотреть в зеленые глаза Ирины. У него не было сил для этого подвига…

– Я любила его…

«Зачем она это делает?»

Алексей хотел сопротивляться, но почему-то не мог. Его ноги жаждали бегства, но сердце искало совершенно других концепций и измерений.

Оно знало бегство.

Оно жило бегством. И так было много-много лет. А сегодня сердце журналиста хотело чего-то нового. Так что, практически не отдавая себе отчёт, Алексей присел на корточки. Только вот не перед странной булькающей жижей, как это было в прошлый раз. Сейчас было иначе…

– Расскажи мне, – попросил он.

Умытая слезами девушка смотрела на сидящего рядом Алексея. Что-то внезапно затрепетало в её груди. А потом она прочувствовала самое главное:

«Это он?»

И неким телепатическим способом Вселенная ответила:

«Да… Это тот самый поступок…».

1

– Приехали!

«Я задремал?»

Открыв глаза, Алексей попытался сосредоточиться и выяснить, что собственно происходит.