Зальтер на мгновение замер, а потом громко расхохотался.

– Из тебя вышел бы прекрасный актер, – сказал он, отсмеявшись. – Я уж было поверил, что пистолет заряжен… Вот видишь, поэтому я не пользуюсь ими. Разве что на сцене. Иногда достаточно простого камня. Им, по крайней мере, тоже можно убить…

Он подобрал с земли тяжелый камень, замахнулся и собрался уже обрушить на стонущего палача, но тут рядом кто-то угрожающе зарычал.

Симон вздрогнул. Это был тот же самый звук, который он слышал в зарослях.

Утробный рык, словно раскаты надвигающейся бури.

– Что еще за… – пробормотал Зальтер и огляделся.

В следующий миг из темноты на них устремилось нечто. Оно было светлым, почти белым, и размером с теленка.

«Оборотень! – успел подумать Симон. – Он все-таки существует!»

Словно посланный дьяволом призрак, монстр прыгнул на парализованного ужасом Зальтера и отбросил его от Куизля. Пламя было не таким ярким, и Симон не видел подробностей неравной схватки. Зальтер завизжал, когда существо принялось рвать громадными когтями сначала его камзол и рубашку, а потом и грудь. Вытянутая морда скользнула по окровавленному торсу жертвы и отыскала наконец горло.

Громадные челюсти сомкнулись на шее, и вопли Зальтера резко оборвались. Он несколько раз выгнулся, ноги бесконтрольно задергались, а зверь рвал ему горло и пил кровь. Наконец драматург затих…

…а существо подняло голову и посмотрело на Симона.

Цирюльник впервые увидел зверя в полную величину. У него были короткие острые уши и приплюснутая голова с широкой пастью и обвислыми губами, за которыми виднелся ряд длинных зубов. Красные глаза тускло сверкали, как маленькие угольки. Грудь была слишком массивная и широкая для головы, словно существо было составлено из собак различных пород. Шкура у него была бледно-серая и забрызганная кровью. Мускулистые передние лапы оканчивались длинными когтями. Размером примерно с годовалого медведя, зверь, казалось, был создан с одной-единственной целью.

Убивать.

Фронвизер смотрел на него с ужасом и благоговением. Нет, это был не оборотень, а обыкновенный пес.

Но не становился от этого менее опасным.

Зверь вновь угрожающе зарычал. Куизль лежал, по-прежнему оглушенный, всего в нескольких шагах. Монстр приблизился к безжизненному телу и с шумом его обнюхал.

Симон почувствовал, что дрожит всем телом. Что же зверь сотворит теперь с палачом?

– Стреляйте же! – закричала женщина, которая успела укрыться в зарослях. – Стреляйте же, пока он всех нас не загрыз!

Симон хотел ответить ей, что пистолет старый и ни на что не годится. Но потом взвел дрожащим пальцем курок и прицелился.

Надо хотя бы попытаться! Пока монстр живьем не сожрал Якоба! Надо попытаться. Господи, помоги мне…

Он нажал на спуск.

В этот раз раздался громкий хлопок, перед глазами ярко вспыхнуло, и руку подбросило вверх отдачей. Симон вскрикнул и выронил обжигающе горячий пистолет. Он решил уже, что ослеп, но тут услышал жалобный визг и открыл глаза. Зверь лежал на земле и вздрагивал. Белую шерсть на груди заливала кровь. Пес рыл землю и перебирал ногами, словно бежал по воображаемой лужайке.

Потом он неожиданно замер.

«Я попал! – пронеслось в голове у Симона. – Я и в самом деле застрелил его!»

На несколько мгновений мир как будто замер. Словно в отдалении ревело пламя на крыше охотничьего дома, завывал ветер, и сосны стонали под его порывами.

Затем со стороны дома послышались крики:

– Брут! Господи, Брут! Что же они с тобой сделали?

Симон посмотрел в сторону главного входа. Там стояли Магдалена с Бартоломеем и поддерживали Георга, близкого к обмороку.

Они пронесли юношу еще несколько шагов, пока не оказались вне досягаемости пламени. Затем Бартоломей выпустил его и заковылял к собаке.

– Брут, мой маленький Брут! – восклицал он скорбным голосом. – И зачем ты только сбежал от меня!..

Магдалена встала со стонущим Георгом посреди поляны. Языки пламени медленно взбирались по крыше охотничьего дома. Ветер между тем немного стих, но его силы было достаточно, чтобы превратить дом в огненный ад.

Последние события повергли ее в замешательство, буквально выбили из колеи. Вместе с Бартоломеем она, точно под гипнозом, тащила раненого Георга по комнатам, полным дыма и светлым от огня, мимо изъеденных мышами чучел, горящей мебели и рваных ковров, по которым плясали языки пламени. Магдалена кричала, плакала, причитала. Где-то в доме были Барбара и ее отец, но она ничем не могла им помочь! Единственным, кто еще мог их спасти, был старый калека, который, наверное, тоже уже сгорел или задохнулся в дыму.

Наконец они добрались до дверей, и тот же миг снаружи донесся выстрел. В некотором отдалении стояли Симон с незнакомой женщиной. Но на земле, вероятно, лежал ее отец, а рядом – что-то белое, разглядеть она не смогла. Магдалена испытала необыкновенное облегчение. Похоже, отцу удалось выбраться из огненного плена.

А Барбара? Что с Барбарой? И что с Иеремией?

Бартоломей выпустил Георга и устремился к остальным. Оставшееся расстояние Магдалена тащила брата одна. Наконец она осторожно опустила его на землю.

– Все будет хорошо, – пробормотала женщина, словно молитву, предназначенную ей самой. – Все будет хорошо.

Спустя некоторое время Магдалена стояла вместе с остальными возле трупа, над которым Бартоломей склонился, как над мертвым ребенком. Он гладил его окровавленную шерсть и шептал слова утешения. Симон между тем занялся Георгом и лоскутами, оторванными от своей рубашки, остановил кровь, которая еще текла из раны на ноге. Чуть поодаль лежал убитый Зальтер, точно растерзанный олень, однако на него никто не обращал внимания.

– Здесь я могу сделать для Георга лишь самое необходимое, – серьезным голосом сказал Симон Магдалене и потуже затянул повязку. – Рана довольно глубокая. Парню срочно нужны лекарства, чтобы не началось воспаление. – Он показал на ее отца, который сидел молча и ссутулившись на поваленном дереве. – Твоего отца тоже не помешало бы перевязать. Этот полоумный несколько раз врезал ему по голове. Но он, конечно же, никого к себе не подпустит.

– Ты что, не понимаешь? Он думает о Барбаре! – вскинулась на него Магдалена, и по телу ее прошла дрожь. – Мы все тут думаем о Барбаре. Кроме… кроме тебя, наверное!

– Может, она и не в доме вовсе, – попытался успокоить ее Симон. – Зальтер намекал, что, возможно, спрятал ее где-то в другом месте…

– Она была там, – послышался тихий голос рядом.

Это была незнакомая женщина, которая уже представилась Адельхайд Ринсвизер, женой аптекаря, пропавшей больше недели назад.

– Барбара стала его последней жертвой, – продолжала она скорбно. – Вместе со старым секретарем, с которым, видимо, была знакома… – Она робко тронула Магдалену за плечо: – Мне очень жаль.