Он отстранился на длину вытянутой руки, касаясь ее кончиками пальцев. На лице воина отразилась яростная борьба между любовью и долгом.

— Иди, — повторила Сай-вен.

— Береги себя, — попросил Каст.

Она кивнула, опасаясь, что голос подведет.

Каст убрал руку. Древняя магия рванулась наружу, подняв небольшой смерч из песка. Мгновение спустя на берегу сидел дракон, глубоко запустив в обсидиановую крошку серебристые когти. Сай-вен шагнула вперед и подняла цветок Родрико, протягивая его зверю.

— Лети, как вихрь, — прошептала она.

Из глазниц дракона на женщину посмотрел Каст, и слезы хлынули по ее щекам. Зверь мягко взял зубами цветок и расправил крылья.

«Я скоро вернусь», — безмолвное обещание заполнило ее разум и душу.

Мощным прыжком Каст взвился в воздух. Его полет не был таким гладким, как полет Рагнар’ка, но, судя по всему, воин кое-чему научился благодаря соседству двух разумов в одной голове. Неуклюжие взмахи крыльев выровнялись, обрели плавность уже над зубчатой Короной. За ней его ждало открытое море.

Сай-вен следила за ним, прижав кулаки к груди.

Под ее ногами снова вздрогнула земля. И в этот раз гораздо сильнее. Рябь пошла по гладким водам залива. Мер’ай развернулась, чтобы взглянуть на высоченный пик, вздыбившийся позади. Клубы дыма вырывались из трещин, из далекого жерла с ужасающим ревом извергалось пламя.

Никогда еще Сай-вен не чувствовала себя так одиноко. Она проводила взглядом все уменьшающуюся фигурку дракона в небе, а потом рухнула на колени в черный песок.

Теперь она свободна, но осталась один на один с чудовищным мрачным вулканом и вытекающей из него лавой.

«Сдержи свое обещание, любимый мой, — прошептала она, глядя на туманный горизонт. — Вернись ко мне поскорее».

Порывы ветра так раскачивали воздушный корабль, что Элена вынуждена была вцепиться в релинг. Когда палуба поднималась, то открывался более широкий вид на леса под килем. Отряды огров упрямо шли по грязи, преодолевая лесные завалы, минуя сожженные сады и подбираясь все ближе и ближе к краю ямы. Над погребенными под слоем пепла углями поднимался дымок. Ни яростный ураган минувшей ночи, ни проливной дождь сегодняшнего утра не смогли уничтожить последние напоминания о судьбе яблонь.

— Огры продвигаются быстро, — заметил стоявший рядом Эр’рил.

— Пока да, — кивнула Элена. — Но день только начался.

Она поплотнее запахнула непромокаемый плащ из рыбьей кожи. Одна рука сжимала рукоять меча с вырезанной розой, ища поддержку у стихийной стали. После битвы у Врат Духов она все время носила на поясе меч ведьмы — тупая боль напоминала ей о долге.

Не отставая от бегущих по земле великанов, в воздухе неслись стаи самых разнообразных птиц. И лишь несколько разведчиков-си’лура уже достигли провала.

Элена взглянула на цель их пути.

Раскоп за ночь странным образом утихомирился. Огонь, питавший столб дыма, погас сам собой или был потушен ливнем. Только густой туман висел над ямой, словно пар над чашкой горячего каффи. И тем не менее вид открывался куда более зловещий, чем вчерашний дымный хвост.

Судно накренилось в другую сторону, позволяя видеть только небо. Дождевые тучи по-прежнему низко нависали над долиной. Вроде бы посветлело, но никто не мог точно сказать, когда закончилась ночь, и настал истинный день. Мир заполонили бесконечные сумерки.

— Давай укроемся на нижней палубе, — убеждал ее Эр’рил. — На мачте сидят дозорные. Едва они завидят опасность, как затрубят, предупреждая.

«Тогда они уже должны гудеть вовсю, — подумала ведьма. — Здесь даже воздух пропитан угрозой».

Но она позволила увести себя с палубы. Открыв люк, ведущий в трюм корабля, они увидели Джоака. Элене потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать брата.

— Мы подготовили все снаряжение. — Джоак махнул посохом, призывая их поскорее заходить внутрь. — В кормовом отсеке есть канаты, веревочные лестницы, страховка, факелы, кувшины с маслом. Каждый подобрал себе оружие по вкусу. Мы готовы к спуску в провал.

Эр’рил кивнул, смахивая с плаща капельки дождя.

— Мне надо убедиться самому, — он повернулся к Элене. — Почему бы вам с Джоаком не подождать меня на камбузе? Я скоро приду.

Брат ведьмы дал стандийцу пройти, а потом как-то странно взглянул на Элену.

— Эл… Ты и Эр’рил…

Она повернулась к нему спиной, не в силах сдержать прихлынувшую к щекам кровь. Откуда он узнал об этой ночи? Неужели так заметно? Выражение лица? Они с Эр’рилом еще раз занимались любовью перед самым рассветом, ловя последние мгновения, когда могли прикоснуться друг к другу и залечить все оставшиеся душевные раны.

— Ты ведь любишь его? Правда, Эл? — продолжал Джоак.

— Конечно, люблю, — она все еще стояла спиной к нему.

— Тогда ты можешь понять, что я чувствовал… чувствую к Кесле, — он взял ее за плечо и громко вздохнул.

Элена повернулась к брату. Оказывается, он имел в виду вовсе не то, о чем она подумала. Румянец медленно сошел с ее щек.

— Я знаю, как сильно ты ее любил.

— Я хочу кое о чем с тобой поговорить, — помрачнел он.

Джоак мялся, глядя себе под ноги. Эта мальчишеская поза выглядела смешно и нелепо у взрослого мужчины, каким он казался.

— О чем же? — Элена взяла его за руку.

Она обрадовалась, что Джоак наконец-то решил излить ей боль своего сердца. Может, смерть Грэшима омолодила не только его тело, но и душу? Но он не решался заговорить.

— Может быть, пройдем в мою каюту? Там мы сможем побеседовать без лишних ушей.

Джоак кивнул с явным облегчением.

Пройдя через путаницу коридоров, Элена остановилась у своей двери, сдернула перчатку и уколола палец острой щепкой. Тоненький усик ведьминого огня, пущенный в замок, расплавил замороженный металл.

Эту уловку предложил Эр’рил, который хотел быть уверенным, что с Кровавым Дневником, хранящимся в их каюте, ничего не случится. Убрав магический запор, Элена широко распахнула дверь, приглашая Джоака войти.

Уже переступив порог, она придирчиво оглядела комнату. Меха и покрывала на кровати лежали ровно. Никаких намеков на то, чем они занимались прошлой ночью. Но Элена почему-то ощущала мускусный запах страсти. Покосившись на Джоака, она удивилась, что он ничего не замечает.

Ее брат подошел к жаровне и раздул угли. В каюте заметно потеплело, и Элена сбросила сырой плащ, повесив его на колышек у двери, потом подкрутила фитиль в масляной лампе, свисающей с потолка, добавив света.

Обернувшись, она увидел, что ее брат стоит перед маленьким дубовым столом, на котором покоился Кровавый Дневник. Золотая роза неярко светилась, подтверждая приход первого полнолуния лета.