Но надо отдать должное, – когда он понимает, что собеседник решил с той же настойчивостью высказать свою точку зрения по данному предмету, то покорно делает передышку, внимательно слушает, временами кажется, что даже кое-чему сочувствует. На самом деле он ожидает продолжения турнира.

В случае если разговор происходит за столом во время, скажем, обеда, то лорд Хьюм, не стесняясь, высказывает свои взгляды, и разговор имеет то же течение, с поворотами и изгибами. И ему совершенно не важно, слушает ли его кто-нибудь из соседей по столу.

Скажу прямо, мне, как и другим советским представителям, нравилась такая манера бесед. Очень часто они посвящались крупным вопросам политики. Бывало и так, что обеды устраивались именно для того, чтобы поговорить по таким вопросам и поспорить. Скажем, по вопросам ядерного оружия, контроля за его производством и размещением или сокращения вооруженных сил государств.

Кстати, представители английской дипломатической службы, с которыми мне приходилось множество раз общаться, – это люди, хорошо подготовленные и по существу вопросов, и в части приемов ведения дискуссий по ним.

Мы и англичане без затруднений понимали друг друга. Случалось, задавал я себе вопрос: «Все ли сказано, что хотел сказать собеседник в данный момент, или он держит еще что-либо в резерве?»

Тут уж помогала интуиция. Бывало, однако, и так, что тема, затронутая сегодня, становилась предметом переговоров на два или на три дня. В этом случае имело место соревнование, во многом похожее на то, которое происходит на беговой дорожке у спортсменов.

Каких-то прорывов, тем более блестящих, при наших встречах с Дугласом-Хьюмом не было. Тем не менее некоторые продвижения имели место и тогда, когда он возглавлял министерство иностранных дел, и тогда, когда стоял во главе английского правительства.

Дуглас-Хьюм не прочь был создать даже непринужденную обстановку на встречах, особенно когда беседы бывали в Лондоне. Но надо отдать ему должное, – он хорошо нас понимал, а мы – его, впрочем, как и тех, кто составлял его окружение. Беседы в политическом отношении были корректными. Неизменно превалировал серьезный тон. И хотя нельзя сказать, что по основным направлениям политики имели место существенные продвижения, тем не менее все же оставался какой-то след, облегчавший последующие встречи.

Возвращаясь к преемнику Гейтскелла на посту лидера Лейбористской партии – Вильсону, хочу сказать, что он на протяжении длительного периода занимал видное место в политической жизни Англии и оставил значительный след в истории этой страны. Еще в первом послевоенном правительстве лейбористов Вильсон стал министром торговли. Правда, в 1951 году он вместе с лидером «левых» лейбористов Бивеном вышел из состава правительства Эттли в знак протеста против сокращения расходов на социальные нужды.

В 1964–1970 годах Вильсон стоял во главе правительства лейбористов, вновь пришедших – после тринадцатилетнего перерыва – к власти. Деятельность этого правительства в области внутренней политики состояла в проведении известных реформ в экономической и социальной жизни, заигрывании с профсоюзами и призывах к широкому сотрудничеству с крупнейшими монополиями. В области внешней политики оно выступало за активное участие Англии в НАТО и сотрудничество с США по ряду важных международных вопросов (Вьетнам, Ближний Восток, европейская безопасность, разоружение и других).

Что касается подхода правительства Вильсона к советско-английским отношениям, то он характеризовался непоследовательностью. Поначалу наблюдался некоторый прогресс в сфере экономических и культурных связей, а также в развитии политических контактов. Движение в этом направлении затормозилось. А потом английская сторона включилась в развернутую на Западе антисоветскую кампанию в связи с провалом в 1968 году контрреволюционных замыслов империалистических кругов в отношении Чехословакии и, по сути, блокировала все связи с Советским Союзом.

Растущее недовольство политикой лейбористов обернулось для них поражением на парламентских выборах 1970 года. В течение четырех последующих лет Лейбористская партия вынуждена была довольствоваться положением оппозиционной партии.

Во второй раз Вильсон стал премьер-министром Великобритании в 1974 году. В феврале следующего года он прибыл с визитом в Советский Союз. Состоявшиеся тогда советско-английские переговоры на высшем уровне имели важное значение для налаживания взаимовыгодного сотрудничества, развития отношений между СССР и Англией. Они закончились подписанием советско-английского протокола о консультациях, в котором предусматривалось углубление политических консультаций по международным проблемам, а также по вопросам двусторонних отношений. Помимо того, состоялось подписание совместной декларации о нераспространении ядерного оружия и двух долгосрочных программ – о развитии экономического и промышленного сотрудничества и о сотрудничестве в области науки и техники.

В советско-английском заявлении по итогам этой встречи на высшем уровне стороны подтвердили свое намерение содействовать распространению разрядки на все районы мира.

В марте 1976 года я прибыл с официальным визитом в Лондон, где имел встречи с Вильсоном и тогдашним министром иностранных дел Каллагэном. С удовлетворением был отмечен прогресс в осуществлении московских договоренностей. Мною от имени Советского Союза подчеркивалось, что наша страна неуклонно выступает за продвижение вперед отношений с Великобританией.

С Вильсоном я встречался и раньше, в частности во время визита в Англию в марте 1965 года. Тогда шел первый период его пребывания на посту премьер-министра. Встреча в 1976 году была моей последней встречей с ним. К тому времени уже не составлял секрета тот факт, что он принял решение уйти вскоре в отставку с постов премьер-министра и лидера Лейбористской партии. Бразды правления передавались Каллагэну.

В поведении Вильсона в Лондоне во время нашей последней встречи ощущалось, что он не без сожаления воспринимает свой отход от активной политической деятельности. И хотя по этой причине атмосфера встречи для самого Вильсона окрашивалась в грустные тона, однако он сделал все, чтобы наша встреча прошла в непринужденной и дружественной обстановке.

В Англии, да и за ее пределами Вильсон пользовался репутацией мастера политического маневрирования, опытного и расчетливого политика, умеющего использовать сложившуюся обстановку. В этом имеется немалая доля истины, что я полностью подтверждаю.

Если бы у меня спросили: «Как вы все-таки оцениваете политическую фигуру Гарольда Вильсона в истории послевоенной Англии?» – не задумываясь, я ответил бы: «Он уже оставил заметный след в жизни страны, особенно в Лейбористской партии».

Конечно, все крупные личности в этой партии, с которыми я встречался при разных обстоятельствах за последние сорок пять лет, имеют много общего. Их политическое кредо как в делах внутренних, так и во внешних почти одно и то же. То, что сказано мною о Вильсоне, во многом можно отнести и к Каллагэну, и к лидерам первого послевоенного правительства Англии – Эттли и Бевину.