— Почему ты? — он подошел к ней вплотную. Хелин отступила на шаг. — Почему именно ты? Потому что ты всегда причиняешь одни неприятности, потому что ты всю жизнь только тем и занимаешься, что создаешь мне проблемы. С того проклятого дня, когда я познакомился с тобой, были одни только трудности. Что еще тебе сказать? — он подошел к ней еще ближе. Хелин прижалась спиной к стене. Отступать ей было некуда, хотя она с радостью вдавилась бы в стену. — Зачем я только тебя встретил? Мне было бы гораздо лучше, если бы я прожил жизнь без тебя. Посмотри на себя. Когда ты была молоденькой девушкой, то была хотя бы аппетитной, но это осталось в прошлом. Ты уже не красива. Понимаешь? Иди, посмотри на себя в зеркало, но поосторожнее, не то до смерти испугаешься.

Хелин разразилась слезами. Его упреки были несправедливы, и, вероятно, она это понимала, но слова Эриха потрясли ее до глубины души. Хелин отскочила от стены и опрометью выбежала из комнаты. Было слышно, как она взбежала вверх по лестнице и захлопнула дверь своей комнаты.

Эрих принялся расхаживать по комнате, время от времени ударяя кулаком в ладонь. Он о чем-то напряженно думал. Наконец он остановился.

— Одевайся! — приказал он Беатрис. — Мы идем к Уайеттам.

— К Уайеттам? — переспросила Беатрис, хотя прекрасно поняла, что сказал Эрих. Мысли ее заметались. Она отчаянно искала причину, которая могла бы отвратить Эриха от этого намерения. Жюльен до сих пор находился в доме Уайеттов, и было опасно пускать туда Эриха.

— Да, — нетерпеливо повторил Эрих, — к Уайеттам. Я уверен, что у доброго доктора найдется пара пачек таблеток, и я уверен, что он с радостью мне их отдаст.

— Я не думаю, что они у него есть. Врачи снабжаются так же плохо, как и все остальные. Думаю, что у доктора Уайетта не осталось даже таблеток от головной боли.

Но Эрих очевидно потерял всякую способность разумно рассуждать. До него никак не доходила абсурдность его плана.

— Что-то у него есть, — сказал он с тем же упрямством, с каким искал таблетки за буфетом. — Да одевайся же, наконец, Беатрис, и не копайся!

Она медленно поднялась наверх. Надо бы позвонить Уайеттам, но телефон стоит в холле, прямо возле открытой двери. Исключено, что Эрих ничего не услышит. Но, может быть, ей удастся уговорить Эриха предварительно позвонить доктору? По крайней мере, Уайетты успеют вывести Жюльена из дома, хотя, конечно, им не удастся ликвидировать все следы его пребывания на чердаке. Эриху с первого взгляда станет ясно, что на чердаке кто-то жил.

Эрих, однако, не был расположен кому-то звонить.

— Нет, черт возьми, зачем? — вызывающе спросил он. — Ну, ты готова наконец? Пошли!

Они быстрым шагом пересекли деревню. Подойдя к воротам Уайеттов, Эрих достал из кобуры пистолет.

— Здесь нам лучше зайти с козырей, — сказал он. — Я уверен, что здесь мы найдем полное понимание. Мы не выйдем отсюда без чертовых таблеток, пусть даже для этого мне придется перевернуть здесь все вверх дном.

Беатрис вознесла небесам короткую молитву и пошла за Эрихом.

Эрих топал ногами, грозил, ругался и размахивал пистолетом. Он открыл все шкафы. Выдвинул все ящики и разбросал их содержимое по комнатам. Он даже заглянул в клетки с кроликами, думая, что там могли спрятать таблетки. Он нагнал такого страха на семью доктора, что миссис Уайетт, казалось, вот-вот хватит удар. Вставшая с постели Мэй дрожала, как осиновый лист.

— Что это с ним? — прошептала она, повернувшись к Беатрис, но она не успела ответить, так как Эрих стремительно обернулся и направил оружие на Мэй.

— Всем молчать! — заорал он. — Поняли? Еще одно слово, и я стреляю!

Эдит Уайетт обняла дочь, которая уже переросла ее на целую голову, и прижала к себе, стремясь успокоить ее, как когда-то давным-давно, в другой жизни успокаивала крошку Мэй.

Доктор Уайетт изо всех сил пытался утихомирить Эриха, но тот и не собирался униматься.

— Мне нужно лекарство, — с маниакальным упрямством повторял он снова и снова, — мне нужно это проклятое лекарство!

Беатрис умоляюще посмотрела на доктора Уайетта, но он только виновато пожал плечами и беззвучно, одними губами шепнул: «У меня действительно ничего нет!»

Это было чудо, но Эрих не полез на чердак. Он был настолько одержим, что его не смогли бы удержать, вздумай он потребовать лестницу, чтобы забраться на чердак и учинить обыск там. Но, видимо, он был настолько захвачен поиском, что не удосужился поднять голову и посмотреть на потолок. Он перерыл платяной шкаф в спальне, выбросил на кровать белье миссис Уайетт, потом перевернул матрац и долго, выпучив глаза, смотрел на ржавую сетку, словно она могла выдать ему какую-то тайну. После этого Эрих принялся за комнату Мэй, и, покончив с этим, с грохотом спустился на первый этаж. Беатрис видела, что Эдит близка к обмороку. Немцы на острове до сих пор выносили и приводили в исполнение смертные приговоры. Эдит понимала, что всю их семью расстреляют, если Эрих найдет Жюльена.

Эрих, между тем, устал настолько, что у него задрожала рука, державшая пистолет. Лицо утратило багровый цвет и стало бледным, как мел. Под глазами четко обозначились темные тени. Выглядел Эрих совершенно больным.

— Послушайте, Уайетт, — хрипло выдохнул он, с ненавистью глядя на врача. — Вы конченый человек, если я выясню, что вы лжете. Если выяснится, что у вас в доме все же есть лекарство, то я сам, лично, вас застрелю, клянусь вам!

— У меня ничего нет, сэр, — сохраняя хладнокровие, ответил Уайетт, и Беатрис удивилась безмятежности, которую буквально излучал мистер Уайетт. Должно быть, и у него душа ушла в пятки, но внешне это было совершенно незаметно. — Могу вас уверить, что в последние месяцы я получаю только самое необходимое для лечения моих больных. То, что вам нужно, к этой категории не относится.

По пути домой Эрих окончательно выбился из сил, и едва одолел крутой подъем, ведший к дому Беатрис. За эти несколько часов он совершенно измотался. Беатрис очень надеялась, что остаток дня он проведет в постели.

Действительно, как только они вошли в дом, Эрих, не говоря ни слова, отправился в спальню и заперся там. Кухонная дверь приоткрылась, и в щель высунулась Хелин.

— Что случилось? — прошептала она.

— Доктор Уайетт не смог ему ничем помочь, — ответила Беатрис, — но, надеюсь, теперь он успокоится. Он очень устал и, думаю, проспит несколько часов.

— Он становится все хуже и хуже, — сказала Хелин. Было видно, что она плакала. — Я не верю, что на сегодня он успокоился. Он немного поспит, а потом все начнется сначала.

— Нам надо переждать, — сказала Беатрис, — а пока надо навести порядок в столовой.

— Он ненормальный, — прошептала Хелин. Казалось, она не могла больше ни о чем думать. — Он просто больной. Его надо лечить. Что с ним будет, когда кончится война?

Беатрис от души надеялась, что после войны Эрих отправится в плен и много лет не будет никому мешать, но ничего не сказала Хелин, решив понапрасну ее не тревожить. Ей и без того плохо.