— Проклятие снято, а Шеддерик у нас остался с двумя руками. Об этом стоило только мечтать… Шанни, они не успели тебя покалечить. А синяки — они пройдут. Хотя бы отдохнешь немного. И не смей никого лечить, пока тебя не попросят! А то станешь тоже призраком. Шедде, прости. Я не думал, что наша э… посмертная дружба будет столь короткой. Не провожайте. И не грустите!

Ровве первым отвернулся от них и протянул руку новой знакомой — чеоре Вартвил.

— Я увижу сына? — спросила она тихо.

Ответа Шеддерик уже не услышал. Пора было возвращаться. Благо, старый сиан — чеор Латне, заботливо обозначил обратный путь вешками.

В комнате было много света, в открытые окна тек пряный воздух начала лета. Там снаружи цвел каштан, и пели птицы.

Выздоравливать, когда знаешь, что все уже почти хорошо, когда тебя навещают пресветлые сестры, принося вкусные угощения; когда рядом суетится Дорри, Шиона каждый день передает гостинцы и приветы из города; а главное, когда Шеддрик та Хенвил почти все вечера проводит рядом с тобой — так выздоравливать почти приятно.

Одно жаль, это должно скоро закончиться, ведь жизнь не ждет. Время не может остановиться, и там, снаружи, что-то все время меняется. И уже очень хочется, наконец, распахнуть двери и нырнуть в этот поток, чтобы узнавать новости не из уст Шионы или Дорри, а сразу и самой…

К сожалению, жила Темери сейчас вовсе не в своей прежней комнате, а в более просторных, недавно отремонтированных апартаментах, с отдельной гостиной и большой спальней, в новой части замка, так что убежать из-под бдительного присмотра компаньонки тайными ходами она не могла — здесь их не было. А Шиона и сама строго соблюдала распоряжение лекарей, и Дорри научила. Так что миром снаружи пока что приходилось любоваться исключительно из окна.

Дело осложнялось тем, что чеор та Хенвил однажды перестал показываться… а на все расспросы девушки в один голос отвечали: он очень занят на корабле, ведь ифленский флот вот-вот должен отправиться в обратный путь. Или: он в городе с хозяином Каннегом, по делам управы.

— Скажите уж сразу, — невесело шутила она, — что благородный чеор просто не хочет меня видеть со всем этим…

И крутила пальцами у лица. На самом деле синяки, оставленные проклятием, давно сошли. Остался только шрам на лбу, но и от него скоро останется лишь незаметная тонкая полоска — не зря же вокруг все время суетилось столько лекарей и сианов?

— Ну что вы, — отвечала Шиона. — Не сомневайтесь в благородном чеоре, он ведь от вас не отходил все эти дни, что вы были в беспамятстве. Даже чеор Кинрик не знал, как его отсюда прогнать. Я вам обещаю, что сегодня он непременно придет…

Кинрик поправился на удивление быстро, а едва услышав новости из цитадели, не слушая врачей, вернулся домой. Вместе с Нейтри.

Темери вздыхала и, смирившись, возвращалась к окну. Правая рука еще плохо слушалась, но в целом, она чувствовала себя почти совсем здоровой. В монастыре ее давно уже пристроили бы к какой-нибудь несложной работе.

— А вообще-то, — вдруг сдалась компаньонка — я понимаю, вам, наверное, хочется прогуляться… давайте, я скажу Дорри, чтобы она принесла платье. Только недолго, а то чеор Латне меня испепелит.

Темери вспомнила пожилого сиана, который раньше служил у Эммегила, но каким-то чудом сумел завоевать доверие Шеддерика.

Сианы не умеют испепелять взглядом, но он был строг и мог придумать Шионе какое-нибудь суровое наказание. Так что компаньонка рисковала.

— Ну ладно! — улыбнулась Темери. — Мы просто тихонько постоим на верхней галерее и все!…

— Сейчас пришлю Дорри! — Шиона улыбнулась и выскользнула за дверь.

Обычно Дорри приходит сразу, но тут почему-то задержалась, и исстрадавшаяся в нетерпении Темершана устала метаться от окна к двери.

А там, у двери, вдруг услышала:

— Не буду я с ней говорить, ты чего! Она же едва на ногах стоит, в чем душа держится. Да меня чеор Шеддерик сам зарежет, если узнает… ты видел, какой у него ножик на поясе висит?

Голос принадлежал Дорри. Дорри сердилась.

— Послушай, — отвечал другой голос, мужской. — В городе говорят, что рэта почти совсем здорова… а если она не поможет, не поможет никто. Все знают, что на ней благословение Ленны…

— Дай сюда платье! Иди! Иди уже…

— Дорри!

— Иди, говорю. Я подумаю, что можно сделать!

Темери едва успела отойти к окну, когда дверь распахнулась и вошла хмурая служанка с платьем в руках. Это светло-зеленое платье было на Темери, когда она въезжала в цитадель. Летом в Тоненге жарко, но платьев по сезону у нее пока не было.

Попытка расспросить служанку сразу не удалась — отвечала она односложно и хмурилась все больше, и только когда все крючки были застегнуты, а волосы уложены так, чтобы шрам на лбу был надежно под ними спрятан, со вздохом сказала:

— Я обещала вас не волновать. А вы все спрашиваете и спрашиваете. А это вас обязательно расстроит.

— Что-то случилось? С чеором та Хенвилом?

— А? Нет, нет, рэта, с ним все хорошо… он в городе, в божьей крепи… да он скоро вернется, не волнуйтесь. Это все мой брат.

— Он здоров?

— Да он-то здоров… просто он служит в одном доме… а в городе говорят, что вы умеете спасать людей, даже если никто не может… как в старину, говорят, странницы божьи спасали, одним наложением рук…

— Это тот брат, который уехал жить на ферму? — припомнила давний разговор Темери.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет же, это тот брат, который здесь, в городе, я рассказывала. Он служит у…

— У Ланнерика та Дирвила…

Темери поежилась. Что такое могло случиться с Дирвилом… что заставило слуг о нем беспокоиться? Или не с ним?

— Что-то с чеорой Алистери?

Дорри потупила взгляд.

— Чеор Дирвил подал прошение адмиралу Старрену, что хочет вернуться на острова вместе с дочерью. И теперь молится, чтобы флот немного задержался. Чтобы успеть проститься с женой.

Но Алистери выздоравливала. Весной она говорила, что ей намного лучше! Темери кивнула своим мыслям: