{Natasha Blume Black Sea}

И я смотрю, и я вижу: на её лице почти всегда улыбка. Она улыбается, ей хорошо, ей радостно, у неё всё хорошо, как он и обещал. Его рука снова на её талии, его пальцы поглаживают ей спину, он целует её щёку и снова губы, а я — дерево, и меня спиливают мощной промышленной пилой, во все стороны летят мои щепки, я уже едва держусь и вот-вот рухну…

Отворачиваюсь. Неужели вот так легко? Жила с ним, я явился, забрал её, и она стала жить со мной. Вот так просто перелегла из его постели в мою. А он ведь тоже мужчина… Как? Как он может жить с ней и спать с ней после этого? Когда перед глазами бегает живое напоминание о том, что его жена была с другим! А Лурдес — моя женственная копия… Мой след в их семье…

И так же точно легко и без лишних разговоров она прыгнула из моей постели обратно в его, так же точно, как делала это тогда, годы назад…

Как? Как я умудрился так сильно и так глубоко полюбить человека, настолько беспринципного, чёрствого, бессердечного? Она будто играет с нами обоими…

И вдруг мысль: а может, нет? Не играла она никогда? Всегда любила его по-настоящему, не могла уйти, приросла к нему сердцем, а я, будучи лишь весёлым развлечением, секс-тренажёром для неё, так вероломно ворвался и буквально заставил жить с собой? И никогда, Господи, ведь я же никогда не был ей нужен! Ни одного, ни единого раза она не сказала «Ты мне нужен!». Это я тащил её туда, где, как мне казалось, было место для моей семьи, и с чего я вообще взял, что это именно она — моя женщина?

Я пью что-то ещё… Это самый тяжёлый вечер с тех пор, как я подписал бракоразводные бумаги…

Я ненавижу тебя, Лера!

Забираю Габи, мы уходим домой, я уже сыт по горло этим Рождеством.

А дома мы занимаемся с женой сексом, и я нежен и ласков, дарю своей жене чувственное счастье, и она принимает его с благодарностью и шепчет мне, что я единственный её мужчина, и останусь им навсегда…

Я вдруг обнаруживаю, как хорошо с женой в постели, как она сексуальна и как ласкова со мной, её поцелуи приятны, её забота согревает, она твердит, что хочет ещё беременеть от меня, и эти слова бальзамом залечивают мои раны, я целую её в губы, и мне хорошо…

Спустя ещё месяц они забывают закрыть окна в своей спальне, и я успеваю увидеть несколько миллисекунд их секса. Мой прежний мир рухнул и разлетелся на осколки так же, как запущенный в стену мансарды бинокль. В тот же вечер я запираю её своим электронным ключом, и выбрасываю его в залив по дороге на работу. Если б мог, сжёг бы её к чертям, эту мансарду.

Про меня вышла книжка. Книженция такая, ну знаете, из разряда «позор индустрии книгопечатания». Одна из девиц, с которыми я пачками спал в свои не лучшие годы, якобы вела дневник во время якобы длившихся наших с ней отношений. Начнём с того, что я вообще с трудом вспомнил её, и действительно мы провели неплохую ночь вместе, но, согласно её версии, у нас был бурный роман длиною в несколько месяцев, я безумно любил её, но не гнушался сексом на стороне, отчего она не выдержала и послала меня ко всем чертям. Это так, сухая выдержка. Сам я не читал, где уж мне, Кристен осилила этот шедевр и поведала мне суть. Эту недокнигу, невзирая на полнейшую бредовость написанного и откровенно скудоумный язык, достаточно бурно, тем не менее, обсуждали в соцсетях и даже на каком-то местном канале. Меня потом настойчиво и несколько раз звали на теле шоу, но когда я честно признался, что скажу правду, которая состоит в том, что эта девица была моей бабочкой, одной из тех, что живут только одну ночь, они резко передумали по поводу моего участия.

Честно говоря, я мог легко положить на лопатки эту горе-писательницу в местном суде, оставив без нижнего белья в прямом смысле слова за клевету и нарушение моего личного пространства. Про репутацию молчу, это произведение уже не могло её испортить… В той книге однако было много и правды, но не об отношениях с этой девицей, а о множестве других реальных фактов из моей позорной жизни того времени, о моих подвигах в ночных клубах, оргиях и т. п. Всё это по большей части было правдой, и именно поэтому я посчитал, что мне проще не связываться с этой дурочкой — только больше шума будет вокруг этой глупой книжечки.

И лишь одна только причина, какая могла бы заставить меня вынудить девицу признаться во лжи, была так безразлична ко мне и моей жизни, что я просто плюнул на это дело. Плюнул, но порефлексировал однако на тему: «Какой бы адской проблемой стала для меня эта книга, будь мы с Лерой до сих пор женаты…»

Но мы больше не были женаты, и даже более того, мы совсем не виделись и не имели ничего общего, поэтому тогда кроме смеха и небольшого раздражения это издание, содержащее аж два фото моего бурного романа (к слову после наших с Лерой Сейшел мы насчитали в сети 57 наших целующихся снимков, снятых папарацци), не вызвало.

Madonna Drowned World/Substitute For Love

А зря. Спустя годы, много лет, я найду эту книгу в одной из коробок в чулане, раскрою и, к своему ужасу, увижу по загнутым и измятым страницам, что её читали и не раз… Понятное дело, кто читал. В тот день я позвоню жене и сообщу, что ночью улетаю в срочную командировку, и она поверит и попросит быть осторожным, а сам я, тем временем, напьюсь и переночую в офисе, потому что кипящую совесть и ненависть к себе нужно было срочно залить, поскольку они полыхали во мне пожаром, грозя сжечь дотла…

Габриель дарит мне дочь — Аннабель. Это совсем не те эмоции, которые были у меня при рождении Лурдес, но появление новой жизни, моего родного ребёнка, приносит мне огромную радость, смягчает мою душу и отодвигает руины прежней семьи на второй план.

Я почти доволен жизнью: у меня новая крепкая семья, Габи любит меня без памяти, заботится, дарит свою нежность и ласку, экспериментирует в сексе, стараясь мне угодить, даже на курсы «Техники минета» записалась, глупышка, на что я ей ответил:

— Я сам тебе такую технику преподам, какой тебя нигде не научат!

Смущённая, она лишь скромно улыбнулась.

У меня всё хорошо. Всё очень даже славно.

Иногда я засиживаюсь допоздна в своём офисе, смотрю на огни вечернего Сиэтла, обдумываю свою жизнь и все её события, все свои ошибки и оплошности, трагедии и потрясения и прихожу к выводу, что в жизни не бывает случайностей — всё закономерно ведёт к определённому результату, к какой-то точке, в которой ты обязан познать свои истины.

Одним таким вечером, перебрав в голове все свои чувства и поступки, а также ЕЁ поступки, я прихожу к выводу, что ошибся, что Валерия никогда не была моей женщиной, и, более того, не должна была быть ею. Я действительно всю свою жизнь слишком много смысла вкладывал в те слова, что однажды сказал мне отец о единственной и неповторимой женщине, чересчур много, чтобы смотреть адекватно на очевидные вещи: она была и есть ЕГО женщина и ЕГО жена, а я бессмысленно куда-то гнался, убеждая себя и других людей в исключительной правильности и верности того, что в итоге оказалось иллюзией — в нашей с ней любви.