На каждый год составлялся план дальних походов для кораблей эскадры. Наиболее боеготовые корабли по очереди уходили на боевую службу в Средиземное море или к берегам Центральной и Южной Африки. Большинство командиров стремились в море. На это были веские основания.

При стоянке в базе офицеров и команду изматывали и нервировали постоянные проверки разного уровня штабными офицерами и политработниками. В итоге этих проверок выявлялись замечания и недостатки. После проверок надо было составлять массу бездарных и невыполнимых планов по устранению этих замечаний. Затем ежедневно необходимо докладывать начальникам о проводимой работе по их ликвидации и готовить корабль к новым проверкам. Некоторые штабные офицеры были из числа тех, служба которых не сложилась на кораблях либо из-за слабого здоровья, либо из-за отсутствия способностей и качеств, необходимых корабельным военным морякам. Они старательно отрабатывали свой береговой хлеб, скурпулезно выискивали несоответствия в корабельном порядке, придуманных ими в тихих кабинетах инструкций и строчили для старшего начальника замечания по проверяемому кораблю. После сытного корабельного ужина они устраивали разбор, выливая на головы гостеприимных моряков ушат замечаний, «закрывали свое море на замок» и с чувством выполненного долга отправлялись домой наслаждаться семейным уютом. Для корабельных офицеров после таких проверок работа только начиналась. Те, кто после многодневных выходов в море мечтал сойти на берег и порадоваться заветным глотком берегового счастья, оставались на корабле, чтобы устранять выявленные замечания. Командира проверенного корабля вызывали на ковер. Ему объявляли, что боеготовность вверенной ему боевой единицы пострадала от того, что у матроса Петрова в боцманской команде нашли разноцветные носки, а у машиниста-турбиниста Сидорова в тетради для политзанятий вместо конспекта работы Ленина, написано письмо любимой девушке, а в пятом кубрике в посудном бачке на алюминиевой ложке нацарапано – «ищи, сука, мясо!» Командир, воодушевленный воспитательной процедурой, вернувшись на корабль, предварительно обойдя кубрики и боевые посты, собирал своих заместителей, командиров боевых частей и делал им соответствующее «вливание». План корабельных работ и занятий изменялся – приступали к устранению замечаний, найденных штабом и добавленных командиром. И такая чехарда повторялась изо дня в день. Стоя в базе, трудно было планировать и проводить обучение и работы экипажа. Во-вторых, систематические отвлечения офицеров, мичманов и матросов в гарнизонную службу, на внекорабельные работы по благоустройству военных объектов расхолаживали и дестабилизировали экипаж. Терялись морские навыки и элементы морской корабельной культуры. Только в море экипаж становился единым, хорошо отлаженным организмом. За первые два-три дня плавания отрабатывалась четкость выполнения всех расписаний. Корабельная жизнь входила в свое нормальное русло. Корабль и экипаж начинали жить своей нормальной жизнью. Поэтому, командиры всегда стремились в море. Успешное выполнение задач боевой службы открывало командиру корабля, его заместителям и офицерам возможность попасть на учебу в академию или получить повышение по службе. Командир и офицеры, получившие опыт больших океанских походов, имели хорошую служебную перспективу. Военному моряку в море было лучше, чем в базе.

Наступила очередь подготовки к дальнему плаванию у берегов Африки для большого противолодочного корабля проекта 57-А «Жгучий», начало которой было намечено на середину мая 1980 года. Компетентные органы и политаппарат перепроверили экипаж на благонадежность. Пришлось перевести на другие корабли около 50-ти процентов матросов и старшин, тех, кому предстояло заканчивать срочную службу в 1980 году. Это были опытные, хорошо подготовленные люди. В то время увольнение в запас проводилось каждые шесть месяцев, а корабль должен идти в море на срок более восьми месяцев. Задерживать моряков на службе больше положенного срока, на который они были призваны, нельзя. Многие из них мечтали сходить на корабле в дальние страны, но не довелось. Подготовительный этап обучения новобранцев, полученных из учебного отряда, всегда отличается высокой напряженностью в работе экипажа. Помимо технического дооборудования корабля, подготовки механизмов и оружия к длительному плаванию в тропиках, экипажу приходилось выполнять в полном объеме текущие задачи, планируемые флотом и свои задачи согласно курса боевой подготовки. Корабль принимал участие в обеспечении ракетных стрельб подводных лодок, противолодочных операциях и мероприятиях боевой подготовки по закрытию и охране полигонов. Было много выходов в море для слежения и вытеснения из наших районов разведывательных судов НАТО.

В апреле, когда корабль был уже подготовлен, поступило новое распоряжение – заменить еще 25 % экипажа молодыми матросами. Предполагалось увеличение сроков плавания.

Командование бригады при рассмотрении кадровых вопросов намечало после похода направить Кибкало на учебу в военно-морскую академию, но назначить вместо него командиром опытного и хорошо подготовленного старшего помощника капитана 3 ранга В. Г. Доброскоченко было нельзя. Он не учился на высших офицерских классах и, кроме того, было нецелесообразно менять старшего помощника перед походом. Несмотря на это, Кибкало настоял на отправке на учебу старшего помощника. Правильность принятого решения подтвердилась временем. В. Г. Доброскоченко после учебы откомандовал противолодочными кораблями, бригадой и оперативной эскадрой. Опытный, трудолюбивый и требовательный адмирал закончил службу в должности Первого Заместителя Командующего Северным флотом и внес свой вклад в укрепление боевой готовности флота и воспитание офицеров.

Чем меньше оставалось времени до начала плавания, тем напряженней становилась обстановка на корабле. На последней неделе стали происходить события, затрудняющие успешное завершение этого сложного этапа. Очевидно, сказывалась усталость экипажа. Времени на отдых не хватало. Полным ходом шла погрузка продовольствия и необходимого имущества. Пришлось заменить весь комплект артиллерийского, ракетного, бомбового и торпедного боезапаса. Офицеры и матросы трудились самоотверженно. Конечно, при такой напряженной работе случались ошибки, но удалось избежать серьезных поломок, гибели и увечий моряков. Все погрузочные работы проводились вручную в ненастную и неустойчивую погоду Северного края.

При погрузке на корабль узлов зенитных автоматов после профилактического ремонта, матросы уронили за борт затвор артиллерийской зенитной установки. Попытки корабельных водолазов найти затвор на 20-метровой глубине в мутной воде успехом не увенчались. Но все обошлось тихо. Командир БЧ-2 капитан-лейтенант В. Н. Глущенко, спасая корабль от серьезных разбирательств и скандала, сумел за сутки раздобыть новый затвор в артиллерийских мастерских. За неделю до выхода выяснилось, что командир корабля не прошел в госпитале стационарного медицинского обследования перед выходом в дальний поход. Ему пришлось отправляться на целые сутки в госпиталь и по ускоренной программе проходить обследование в самое горячее время.

В день выхода командира из госпиталя «Жгучий» стоял у причала торпедной базы, где под руководством начальника штаба эскадры В. Кудрявцева производилась замена торпед.

Подъехав к причалу, он удивился тишине и отсутствию матросов и офицеров на месте погрузки и увидел странно лежащую на бетонном причале боевую кислородную торпеду. Удивление сменилось тревогой. Подбежавший с бледным и испуганным лицом командир БЧ-3 капитан-лейтенант Г. К. Лавров, слегка заикаясь, доложил: